Часы Мериме

Помню еще, как бросала меня из стороны в сторону какая-то сила, когда я возвращался домой. Старик только охал да плакался: «Ой, что я наделал!.. Вы хоть не говорите тетушке: заест она меня… Скажите, что на именинах у приятеля наклюкались».

Дома подо мной кровать взлетала вверх и стремительно неслась потом вниз, и мне казалось, будто я все еще катаюсь в парке на лодочке. Я мычал, стонал, а когда открывал глаза, то видел зеленого попугая: он заглядывал одним глазом из гостиной в мою комнату и назойливо бормотал: «Грипп?.. Грипп?.. Спирту!».

Тетушка ходила как потерянная и то и дело прикладывала мне на лоб салфетку, намоченную в уксусе. По своей деликатности она не показывала виду, что понимает, какая со мной приключилась беда.

Я провалялся в постели целые сутки и только потом встал и побрел в институт. Но там меня ждал новый удар…

Уже в коридоре я заметил, что у каждого кто попадался мне навстречу, ползли кверху брови и сам собой раскрывался рот. А пройдя к тому месту, где у нас обычно вывешивается факультетская стенная газета, я увидел толпу. Ребята читали, давились и приседали от смеха. Девушки кричали: «Безобразие!.. Позор!.. Это так оставить нельзя!..»

Увидя меня, толпа расступилась, и я в зловещей тишине подошел к стенгазете. Мама дорогая! Я увидел… Да, я увидел свое собственное изображение. Стою с бокалом в руке, с взъерошенными волосами, с бессмысленными глазами и раскрытым ртом, будто произношу речь… Ну да!.. Речь!.. Вот она, под рисунком!..

РЕЧЬ

второкурсника Якова Копнигоры, произнесенная в ресторане «Волна» и стенографически записанная нашим фотокорреспондентом Петром Саврасовым.

Ув… уважаемые оф… официанты и официантки, му… музыканты и музыкантки! Поздравляю вас с прошедшим годом и желаю встретить его… в твердом уме и здравой памяти… Что?.. Смеетесь?.. Вы думаете, на новичка напали?.. Как бы не так!.. Я могу целую бочку!.. А красть чужие пирожки — это свинство!.. Вот вызову… нюхательную собаку и переловлю всю шайку. Сейчас же подать мне жалобную книгу!.. Я вам пропишу маслины!.. Угощать такой горько-соленой галиматьей моего друга Геню?.. Мы завтра же с тетушкой едем на самосвале в пустыню Гоби… Запряжем десять раков — и поедем… Это еще не известно, кто первый на луну сядет — Аснес или я!.. Моя тетушка держит на ладони весь земной шар!.. Она знает, кому доверить тайну!.. Могила!.. Чтоб я кому-нибудь проболтался, что мы с тетушкой выиграли двадцать пять тысяч!.. Шалишь!.. Серия 009131… Номер 7… Я все помню!.. Меня не проведешь!.. На старт!.. Брррому!..

Прочитав, я схватился обеими руками за голову и застонал.

Новые неприятности

Разговаривали обо мне во всех инстанциях: в кабинете директора, в деканате, в комсомольском комитете, в студкоме и даже в кассе взаимопомощи. Правильно говорили, ничего не поделаешь. Но вот некоторые девушки, по-моему, пересолили. Чего они только не приписали мне! Я и человеческий облик потерял (имелись в виду взъерошенные волосы в «Волне»), у меня и бдительность притупилась (оставил чемодан с пирожками на скамейке), и не уважаю женский труд (назвал барабанщицу из «Волны» «музыканткой»). Чтобы их еще больше не раззадорить, я каялся, говорил, что все учту и оправдаю доверие. А какое там на данной стадии доверие, когда мне в кассе взаимопомощи даже в двадцати пяти рублях отказали — как бы не пропил!.. Вот ребята — те судили беспристрастно и говорили главным образом о том, что надо пить с умом.

Как бы то ни было, все пришло в норму, и я по-прежнему сидел на своем месте в аудитории и слушал лекции.

Успокоилось все и в доме тетушки. Облигацию мы отнесли в сберкассу и сдали там на хранение.

На радостях по случаю выигрыша тетушка подарила мне мотоцикл своего покойного мужа.

В первую же субботу я оседлал стального коня, Геннадий укрепился на багажнике, и мы помчались в Новочеркасск.