Часы от президента

Однако, до крепости добрались без приключений. Даже быстрее, чем ночью: во-первых, стало совсем светло, а во-вторых, примерно на середине пути гвардейцев поджидала вызванная Асхабовым бронеколонна.

Скрываться больше не имело смысла…

Первое, что сделал Асхабов, когда они вернулись — это предложил Владимиру Александровичу вместе пообедать.

— Вдвоем?

— Да. Надо потолковать.

Шамиль занимался покойником, и ему было явно пока не до еды и не до разговоров.

— Пожалуй, действительно. Самое время… — Слова Виноградова прозвучали несколько двусмысленно, но хозяин сделал вид, что не понимает намека.

На крик его появилась заплаканная женщина. Она принесла посуду, поднос с овощами, что-то горячее — и тихо исчезла.

Мужчины сели за стол.

— Может быть, водки? Немного есть.

— Простите… Простите, я что — так похож на человека, которому срочно требуется выпить?

— Нет. Все в порядке.

Владимир Александрович вслед за Асхабовым положил себе на тарелку копченого мяса.

— Что теперь будет? — Кивнул он в сторону двора, где несколько бородачей слушали Шамиля.

— Он убьет их всех. Или наоборот…

— А заложники?

— Теперь это не имеет значения. Для Шамиля.

— А для нас?

— Для нас… — Хозяин помолчал. — Для нас — имеет!

Виноградов приготовился слушать.

— Майор, ты жить хочешь?

— Хочу. Но иногда не очень.

— Это правильно, — одобрил Асхабов. — Тогда считаем, что ночью ничего не было.

Виноградов промолчал, но уже с интересом.

— Ну, побегали, постреляли… При чем тут журналисты!

— Совсем не при чем?

— Совсем. Проводилась обычная операция… Допустим, по борьбе с транспортировкой наркотиков через перевалы.

Владимир Александрович хмыкнул:

— А результаты?

— С этим-то как раз проблем нет, — в свою очередь ухмыльнулся начальник республиканской гвардии. — Что же мы, пару мешков травы не предьявим?

— Думаю, запросто.

Местный героин и маковая соломка славились далеко за пределами гор и в прессе время от времени возникали версии о причастности нынешнего режима к их перепродаже в Россию.

— Значит, договорились?

— О чем?

— Послушайте, майор! Не надо. Не надо меня уверять, что это первый компромисс в вашей карьере.

И опять что-то в тоне собеседника заставило Виноградова поверить в осведомленность местных спецслужб.

— Что будет дальше делаться по заложникам?

— Обменяем. Теперь уже без всяких… Как говорится, утром деньги — вечером стулья.

* * *

Остаток дня майор отсыпался.

Потом захотел пройтись, но хозяин под каким-то предлогом пригласил его к себе, там и ужинать пришло время…

А в темноте много не нагуляешься. К тому же у Владимира Александровича создалось впечатление, что Асхабов намеренно оберегает его от каких-либо контактов с обитателями крепости.

Даже Шамиль куда-то исчез и не появлялся…

— Может быть, телевизор включить?

— С удовольствием!

Майора тут же оставили в кампании идиотов и идиоток из какого-то заунывного сериала. Потом была реклама, а после неё начался вечерний выпуск новостей.

Про похищенных журналистов упомянули только вскользь, для порядка — без сюжета и даже без картинки. Ночной инцидент в горах тоже в сводки информационных агенств не попал, зато Владимир Александрович с интересом посмотрел репортаж из Африки.

Там, в одной бедной маленькой стране уже которую неделю северо-восточные негры вовсю вырезали за что-то негров юго-западных. А разнимать их поручено было миротворцам из Иностранного легиона.

Формально это подразделение входило в состав французских вооруженных сил. Фактически же оно с некоторых пор на четверть комплектовалось выходцами из России и прочими братьями-славянами. Поэтому, кое-кого из нынешних «легионеров» Владимир Александрович вполне мог встречать в своем недалеком, но бурном прошлом. Майору даже показалось, что на экране мелькнула пара знакомых лиц…

Делать больше было нечего. Виноградов плюнул на все и опять полез в койку — до завтрака.

… На этот раз очень долго не удавалось заснуть. Или из-за перепутанного и сбившегося с ног на голову времени суток, или из-за диковатых впечатлений проваленной операции.

Во всяком случае, Виноградов час за часом то шумно ворочался под одеялом, то лежал с открытыми глазами, глядя в пятна на потолке и прислушиваясь к доносящимся со двора звукам.

Асхабов что-то опять готовил.

Постоянно скрипела дверь штаба начальника республиканской гвардии — это приходили и уходили люди. Одни уезжали, другие возвращались… Владимиру Александровичу показалось даже, что один раз он услышал конский топот.

— Господи, прости меня грешного!

Наверное, с самого начала это была авантюра.

Брат Шамиля погиб мучительно и страшно.

У каждого есть свой порог, свой предел. А потому только сопливые теоретики могут осудить парня за то, что тот не выдержал пыток.

Остальное — дело техники: банда снялась и увела заложников, оставив вместо себя «камуфляж» и целое минное поле.

Но кто предал? И когда? С самого начала?

Или разведчик сам на чем-нибудь прокололся?

Ладно, если вытащим журналистов — очень многое прояснится… Виноградов вспомнил про оставшуюся в чужих руках записку, и ему стало не по себе.

Скорее бы все это закончилось. Одна надежда на то, что победителей, как правило, не судят.