Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

После того как все друг другу были представлены, Тапенс снова опустилась на свой стул. На нее навалилась усталость. Из-за сотрясения, решила она. Откинув назад голову и прикрыв веки, она тем не менее внимательно следила за присутствующими. К разговору она не прислушивалась. Спустя несколько минут у нее возникло чувство, что некоторые персонажи драмы — драмы, в которой она столь опрометчиво решила принять участие, — собрались здесь неспроста. Вот сейчас последует какой-нибудь сильный драматический ход. Все, что уже произошло, как бы было прелюдией к разворачивающейся сейчас сцене… С появлением сэра Филиппа Старка и миссис Боскоуэн на сцене как бы появились два дотоле не известных персонажа. Это был их первый выход. Нет, они как бы принимали участие в пьесе, но находились, так сказать, за пределами сцены, и вот их выход… Каким же образом они были связаны с этим делом, участвовали в нем?.. Зачем они приехали? — спрашивала себя Тапенс. Кто их пригласил? Может быть, Айвор Смит? Интересно, он попросил их приехать или вызвал повесткой? Все началось в «Солнечном кряже», но «Солнечный кряж» явно не является центром всех этих событий. Сердцевина его всегда была здесь, в Саттон Чанселлоре. Тут много чего происходило. Пусть и довольно давно. Нет, конечно же не в последнее время. Давным-давно. Творились всякие дела, не имеющие никакого отношения к миссис Ланкастер, но миссис Ланкастер — по недоразумению — оказалась в них втянутой. Так где же миссис Ланкастер сейчас?

По всему телу Тапенс пробежала легкая дрожь.

«Мне почему-то кажется, — подумала Тапенс, — что она умерла».

Выходит, она, Тапенс, потерпела поражение. Ведь, почувствовав, что миссис Ланкастер грозит опасность, Тапенс отправилась на ее поиски именно для того, чтобы ее защитить.

«И если она еще жива, — подумала Тапенс, — я найду ее!»

Саттон Чанселлор… Вот где все началось, вот откуда пошло зло. И одно из мест, где оно зарождалось, был Дом на канале. А может, Дом оказался центром всего этого… или все-таки Саттон Чанселлор? Местом, где зло жило, куда приезжало, откуда уезжало, убегало, исчезало и где появлялось вновь. Как сэр Филипп Старк.

Не поворачивая головы, Тапенс перевела взгляд на сэра Филиппа Старка. Кроме того, что ей выдала миссис Копли в своем монологе, Тапенс о нем ничего не знала. Спокойный человек, ученый, ботаник, предприниматель, или, во всяком случае, ему принадлежит изрядное количество акций нескольких предприятий. Стало быть, человек богатый, любящий детей… Ну вот, опять туда же. Опять дети. Дом на канале и птица в дымоходе, а в дымоходе детская кукла… набитая драгоценными камнями. Да, наверняка в этом доме находился один из опорных пунктов криминальной организации. Но ведь есть преступления гораздо более зловещие, нежели те, которыми занимались они. Миссис Копли сказала: «Мне всегда казалось, что он мог это сделать».

Сэр Филипп Старк. Убийца. Из-под смеженных век Тапенс изучала его, пытаясь сопоставить со своим шаблоном убийцы. Мог ли он убить ребенка?..

«Сколько ему лет? — вдруг подумала она. — По меньшей мере семьдесят. Может, чуть больше. Изможденное лицо аскета. Да, определенно лицо аскета, лицо мученика… Большие темные глаза. Глаза Эль Греко. Истощенное тело. И что он здесь делает?»

Она перевела взгляд на мисс Блай. И с чего это она ерзает на стуле, все время вскакивает, хочет всем угодить: то предложит подушку, то переставит коробку с сигаретами или спичками, то подвинет кому-то стул. Нервничает, ей явно не по себе. И все время оглядывается на Филиппа Старка. Все время ее взгляд обращается к нему.

«Надо же, какая преданность, — подумала Тапенс. — Наверное, когда-то была влюблена в него. Да и сейчас, видимо, его любит. Хоть время и берет свое и люди стареют, чувства хоть и трансформируются, но не исчезают. Это молодежь, вроде Дерека и Деборы, думает, что исчезают. Им трудно представить, что влюбленный может быть немолод. А мне кажется… мне кажется, она любит его безнадежной, всепоглощающей любовью, готова все за него отдать… Сказал же кто-то — миссис Копли или викарий, — что в молодости она работала у него секретаршей и сейчас по-прежнему присматривает за его делами».

«Впрочем, — продолжала размышлять Тапенс, — это вполне естественно. Секретарши часто влюбляются в своих хозяев. Итак, предположим Гертруда Блай была влюблена в Филиппа Старка. Что это нам дает? Обнаружила ли мисс Блай, что за спокойной аскетической внешностью сэра Филиппа Старка скрывается преступная натура? А его любовь к детям… „Слишком уж он любил, по-моему“, — сказала тогда миссис Копли. Жизнь и впрямь берет человека в оборот. Возможно в этом-то и кроется причина того, что он выглядит таким измученным».

«Если ты не психоаналитик, поди пойми этих убийц, — размышляла Тапенс. — С чего это вдруг у них возникает желание убивать детей? Жалеют ли они об этом впоследствии? Испытывают ли отвращение, ужас от содеянного?»

Тут она заметила, что взгляд его упал на нее. Глаза встретились с ее глазами и, казалось, хотели что-то сообщить.