Часы Застывшего Часа

— Так это ты многоликий дух-мятежник, что прячется под плотью человека? — спросил он, и шепот его голоса содрогнул небеса.

— Я не мятежник и ни от кого не прячусь, — с вызовом поспорил Язар. — Напротив, я ищу себя.

— И что же ты нашел здесь, в своем сердце?

— Союзников. Я желаю схватиться с силой, что меня породила. Я хочу вызволить из Атмару свой дух и обрести истинного себя.

— Так-так, — прошипел Абимор. — Но сражаться ты хочешь не со мной.

— Верно, — согласился Язар. — Я думал, ты мой враг, но я ошибся. Я родился в красном доме, но кто-то вплел в меня нити твоего огня. Однако красный дом не враждует с черным, а значит, никто из занавъяра не стал бы так поступать. И все же твой огонь меня сдерживает и не дает восстать тому, кем я был рожден. Прошу тебя, хладный Абимор, — Язар поклонился. — Разрежь черные нити и освободи меня.

— Ты лишен рассудка, Язар, если просишь об этом. Посмотри на себя! Кем ты стал в этом мире? Ты бушующий вихрь пяти огней, сдерживаемый тонкой паутиной. Как скоро я заберу у тебя свой огонь, ты сгоришь, разорванный ими на части!

Язар задумался над его словами. Он не знал, кем был и кем окажется, возродится или останется прахом. Он хотел узнать правду о себе, но не ценою жизни. И пускай в нем и таился древний дух, но сам Язар оставался обычным жизнелюбивым юношей.

— Я сгорал и прежде, — рассудил он. — И этот порочный круг необходимо разорвать.

— Да будет так, — бесстрастно прошипел Абимор. — Я вырву из тебя свой огонь и положу к твоим ногам. Он твой, распоряжайся им, как пожелаешь.

Он разверз свою чудовищную пасть и высунул язык из смежных черных молний. Он обрушился на Язара неистовым вихрем, пролетев сквозь него от головы до кончика своего хвоста. Когда этот смерч угас, Язар увидел на своих руках черные извивающиеся оковы. Он мог их снять, но делать этого не стал.

Он вернулся в красный дом, в смирении опустился на колени перед рубином, на котором очнулся, и позвал:

— Ярхот, я пришел просить последнего совета и попрощаться.

Красный океан вздыбился вулканом, извергся горячей лавой и застыл исполинским тигром. Сила Ярхота выгибала его спину дугой, распирала мощные, налитые мышцами лапы и сияла рубинами глаз. Занавъяра тяжело и шумно дышал, и от одного только его дыхания содрогался весь красный дом.

— Отец! — воскликнул Язар. — Я облетел шесть небес и переплыл шесть океанов. Здесь, в сердце Аланара, я обрел великую силу. Но я так и не познал себя. Так скажи мне, разрушительный Ярхот, кто же я?

— Ты соткан из моего огня, но не я тебя соткал, — прорычал Ярхот. — Хочешь узнать себя — вернись в Яраил и спроси об этом у своего отца.

— Мой отец ничтожный пьяница, — с грустью вспомнил Язар. — Во всяком случае, это единственный отец, которого я знал.

— Пьяница? Ха! — Ярхот выдохнул золотистое облако. — Это незаслуженная клевета. Мой мир недоступен Семурье, но когда я проявляюсь в Яраиле, то вспоминаю, что значит ненавидеть. И тогда я ненавижу твоего отца. Однако твой отец никогда не бывал в кабаке Тиргуша.

— Мой отец… — пробормотал Язар, размышляя.

И вдруг он все понял. Конечно же, это было так просто, так очевидно. Отец был первым, кого он увидел в этой жизни. Отец всегда был рядом, следил за ним, оберегал. Язар всегда догадывался о своем происхождении, но скрывал это знание тщательно ото всех и особенно от самого себя. Много времени потребовалось ему, чтобы свыкнуться с истиной. Ярхот не торопил его и смиренно ждал.

— Но почему ты ненавидишь моего отца? — спросил Язар. — С ненавистью ко мне обратился и Атнамор.

— Вы приручили нас как диких животных. Вы обратили ветер против земли и воду против огня. Вы поработили наш общий мир.

— И чего вы, занавъяра, хотите?

— Мы ничего не хотим, — возразил Ярхот. — Я существую в пламени дракона и в свете солнца, в огне пожара и костра. Мне безразлично, где существовать. Я живу внутри тебя, Язар, и откликнусь, как только ты позовешь. Я сокрушу твоих врагов, а затем сокрушу тебя. Ты это знаешь — это твое проклятье. Но также ты знаешь, как его разорвать.

— Сбросить оковы, — продолжил Язар.

Ярхот внушительно кивнул.

— Вырви из себя Абимора, и ты освободишься. Разбей Часы Застывшего Часа, и ты умрешь в последний раз.

Язар решительно посмотрел ему в глаза. В них он увидел себя: раздутого, как облако, крылатого, в золотых доспехах, в черных оковах и с лучистым копьем в руках.

— Я сделаю это, — пообещал он Ярхоту и себе.

— Тогда ступай, сын пламени, навстречу смерти.

Ярхот поднялся на задние лапы и обрушился на него всем жаром красного огня. Огонь туманил взор Язару, едкий пепел щипал глаза, тяжелый чад пробирался в грудь. Его крылья поникли, его раздутый дух унялся. Он упал, и копье, пробив его золотой доспех, вошло ему в сердце.