Часы Застывшего Часа

— Тебе лучше? — она улыбнулась. Теперь уже Язар не смог удержаться и поцеловал ее. Она не удивилась, а только рассмеялась. — Я думала, ты уже никогда этого не сделаешь.

— Я думал о другом, — он смутился. — Что не заслуживает таких долгих размышлений. Теперь я знаю: не важно, кем я был когда-то. Важно лишь то, кто я сейчас.

Он рассказал ей о приключениях в Атмару. Рассказал спокойно, без волнения и гнева, словно и не был их участником. А пока он говорил, Иварис держала его за руки и нежно скользила пальцами по черным браслетам на запястьях.

— Сейчас я не чувствую ни холода черного огня, ни собственного жара, — закончил он. — Словно в костер плеснули воды, и пламя зачадило. Теперь оно выровнялось, но умерило пыл.

— Если хочешь встретиться с отцом, мы можем подняться к альвам. Уверена, Неберис сумеет это осуществить.

Язар отрицательно покачал головой.

— Я уже говорил с одним отцом. Довольно. Я знаю, что Эсмаид слышал меня, не знаю только, чем заслужил его проклятье. Но я не чувствую за собой вины и не стану его ни о чем умолять.

— Тогда как ты поступишь?

Он слышал волнение в ее словах, он слышал дрожь в ее сердце. Однако он твердо произнес:

— Я разобью Часы.

— И умрешь, — дрожащим голосом прошептала она.

— Напротив, я воскресну.

Глава тринадцатая. Интриги и предательства

Напряжение в Бризарионе нарастало. В городе было объявлено военное положение, и контроль на улицах ужесточился. Этезианцы хватали праздношатающихся и без суда бросали в тюрьмы. Гонцам дурных вестей рубили ноги, пьяниц вешали на площадях. В каждом бризарце Вулкарду мерещился предатель. Он приказал вырвать языки менестрелям — ибо в их песнях ему слышались колдовские слова. Он постановил перебить бродячих котов и собак, ибо в них видел вражеских магов. Обыватели в страхе прятались в домах, боясь и в погожий день лишний раз отворить ставни. Все они кляли неуемную жажду тридцать восьмого царя из рода Нагинаров Увалира Стойкого. И тогда Вулкард предпринял неожиданный шаг.

Раскатистый звон колокола созывали народ к царскому дворцу. На фоне серых унылых домишек Бризариона ярким факелом сиял роскошный золоченый дворец Полонир. Названный в честь первого мага-царя Бризара он возвышался над городом оплывшим от собственной жадности великаном и взирал на свои мрачные владения сотнями витражных глаз, блестящих из-под низко надвинутых на головы золотых купольных шлемов.

На просторном полукруглом балконе одиноко стоял Вулкард. Был он и лицом груб и телом, так что и в нарядном золотом кафтане все одно походил на дородного деревенского пахаря или хмурого кузнеца. Голову ему венчала отороченная солнечной куницей шапка-корона, плечи и грудь покрывали тканые золотом самоцветные бармы. Над головой Вулкард высоко поднял символ верховной власти Бризара — Державный скипетр. На нем, повторяя герб Бризариона и всего царства, на изумрудном яблоке стоял, расправив крылья, золотой ястреб. Скипетр походил на жезл Кадимира, но был гораздо массивней и содержал куда большую магическую мощь.

— А вот и опора Вулкарда, — шепнул спутникам Неберис.

Они стояли в самом конце многотысячной толпы. Для наблюдения за царем полуальву довольно было и собственных глаз. Иварис и Язар, скрытые личинами бризарских магов, вынужденно обратились к заклинанию орлиного зрения.

— Что особенного в этом скипетре? — спросил Язар.

— С ним могущественный колдун Полонир тысячу лет назад низверг монархию, став первым волшебником-царем и объявив новое наследственное право. В скипетре заключен дух альвариха Набаха, на крыльях которого к нашему отцу некогда слетал старший альв Онурис.

— Значит, безвинное создание уже тысячу лет находится в плену царей Бризара, — вынесла для себя главную мысль Иварис. Ее лицо ожесточилось. — Почему же никто до сих пор его не освободил?

— Никто не осмелился. Отказаться от могущества альвариха, — все равно, что отказаться от трона. Ведь не людская благодарность удерживала Седогора царем девяносто лет. Завистники ходили за ним пятами, но старик до последних дней был осторожен.

— Так может и Аноира убил этот альварих? — вдруг осенило Язара.

— Скоро мы это выясним, — пообещал Неберис. — Но отложим разговор, обсуждать это сейчас крайне неосмотрительно.

Неберис не боялся быть обнаруженным, и не было ничего удивительного в том, что на зов царя он пришел со своими учениками. В толпе находились и другие его сторонники. Одни предпочли незаметно слиться с окружением, другие, напротив, не побоялись нарядиться в яркие голубые одежды небоизбранных. Вулкард не трогал их сознательно, дабы оставить мятежникам, о существовании которых отлично знал, ложную надежду на перемены. Такое осторожное поведение уже два года позволяло ему сдерживать недовольства, а в иных глазах казаться великодушным и милосердным.