Часы Застывшего Часа

Над землей солнце стояло в зените, но странники не могли считать дней в подземелье и отходили ко сну по необходимости. Язар первым попросил привала. Еще в Гортунгаше он чувствовал себя полным сил, но теперь его стремительно одолевала усталость. Он был утомлен настолько, что сначала уснул, а уже потом закрыл глаза. Спалось ему как никогда тревожно. Во сне он тонул в бескрайнем океане черного холодного огня. Огонь выпивал его тепло, сковывал движения и замедлял сердцебиение. Язар кричал и звал на помощь, но его некому было услышать. Его голос сменился хрипом, изо рта выходил последний пар. Тело коченело и ломилось от колющей боли. Сначала ему перестали служить пальцы, затем онемение подчинило себе конечности. Язар больше не мог удерживаться на плаву, он сделал последний вдох и погрузился в океан.

— Язар, очнись!

Он бился в конвульсиях и стонал, не понимая, что уже проснулся. Гортуин держал ему руки, Иварис сидела у него на груди, положив к его сердцу Поборника Света. Цверг кривился от яркого света, но терпел и не отворачивался. Вены на пальцах Язара чернели, они захватывали кисти, протягивались по рукам и поднимались по шее.

Движения Язара замедлялись, дыхание выравнивалось. Он моргнул и проснулся окончательно. Черные вены достигли его подбородка и остановились.

— Холодно, — онемевшими губами неразборчиво пробормотал он.

Иварис облекла свои ладони белым пламенем. Этот огонь не обжигал, но наделял теплом и лечил. Она водила руками вдоль его тела, прикладывала пальцы к его вискам, глазам и губам.

— Мне привиделся кошмар, — вспомнил Язар, приходя в себя. Он хотел поднести ладонь к лицу, чтобы смахнуть сонливость, но в замешательстве замер, а затем резко подскочил. — Что это? — испуганно спросил он, разглядывая черные вены. — Что со мной?

— Расскажи, что тебе приснилось, — попросила Иварис.

— Океан черного пламени, холоднее льда, но страшнее любого огня, — он вздрогнул в ознобе.

— Черное пламя Аланара, — убежденно заявил Гортуин. — Ты впустил его, отдав мне слишком много тепла. — С тобой такого не бывало прежде?

Язар посмотрел на руку в том месте, где появился первый ожог черным пламенем после воскрешенной им куницы, — там черный узор вен выглядел страшнее всего.

— Однажды. Но в прошлый раз это не причинило мне такой боли и не оставило стольких следов.

Он разделся и осмотрелся тщательней, — почернение вен не распространилось ниже груди. Область сердца, где лежали Поборник Света, осталась нетронута.

— Значит, ничего необычного? — спросил Язар, с надеждой переводя взгляд с Иварис на Гортуина. Оба молчали.

— Я никогда не видела ничего подобного, — призналась Иварис.

— А я бы предположил, что тебя проклял Атнамор, случись это с тобой впервые, — высказался Гортуин.

— Возможно, так оно и было. Но чем деревенская колдунья могла заслужить такое ужасное проклятье?

Они продолжили путь в потемках, ибо Гортуин не выносил света жезла Кадимира. В следующий раз они остановились на развилке перед огромным гранитным валуном. Это был один из указательных камней, которые цверги называют языками. На них высечены карты с отметками-ориентирами и нанесены основные пути. Именно этот камень воздвиг король-странник Крайдиш, потому он и назывался языком Крайдиша.

Разглядывая карту, Гортуин хмурился и что-то недовольно бормотал.

— Что-то не так? — догадался Язар.

— На поверхность ведут две дороги, — Гортуин обозначил их на карте. — Окольная и прямая. Я поведу вас окольной, ибо прямая проходит через грибницу. Однако эти метки, — он важно постучал пальцем по камню. — Нанесены недавно. Я долго не был в этих краях, но мне все помнится иначе. Не удивлюсь, если это происки нагов, стремящихся любыми способами ослабить мой народ.

Тогда Язар спросил совета у Эсмаида, а Гортуин отошел в тень и отвернулся. Однако Поборник Света не сделал выбора, продолжая гореть с равной силой в обоих направлениях.

— Для жезла эти дороги одинаково хороши, — рассудил Язар.

Гортуин хмыкнул.

— Немного проку от вашего бога.

Он избрал тот путь, который язык Крайдиша называл коротким.

Они перемещались с величайшей осторожностью, часто останавливаясь, принюхиваясь и прислушиваясь. Гортуин временами прикладывал ладони к земле и «слушал землю».

— Чего мы боимся? — не выдержал Язар, устав от постоянных остановок. — Если мы выбрали неверное направление, то всегда сможем вернуться. Грибница же не погонится за нами?

Гортуин рассмеялся.

— Грибники пахнут ушуром, а перемещаются на своих мягких лапках совершенно бесшумно. Прежде чем напасть, они окружают добычу, и тогда ей уже некуда отступать. Хотя надо отметить, их мясо невероятно вкусно, в нем чувствуется и острота ушура, и сладость прихта. Мне уже почти хочется, чтобы мы выбрали дорогу через грибницу. Я так голоден, что в одиночку съел бы целого грибника-кормильца.

О чем говорил цверг, его спутники не понимали, а Язару даже на мгновение показалось, что изгнание лишило его рассудка. Но очень скоро они наткнулись на огромную тушу драконьего паука. От жуткого хищника осталась только высушенная пустая оболочка.

— Попались, — понял Гортуин.