Часы жизни

Нет, ну, в самом деле, что за ерунда? Как может человек, качнувший маятник часов, жить только лишь до тех пор, пока они не остановятся?! Такое просто невозможно!

И тем не менее…

Поскольку часы не являлись вещественным доказательством или орудием убийства (как в глубине души был уверен детектив Сван), их передали новому владельцу дома, вступившему в права наследника через несколько дней.

Сван отвозил ему часы с тяжелым сердцем. У него было очень неспокойно на душе. Он чувствовал, что с этим хозяином произойдет то же самое, что и с его предшественниками.

Но предчувствия, как говорил шеф, к делу не пришьешь. Сван старался не думать о, казалось бы, неизбежном и постепенно почти уверил себя в том, что все это — простое совпадение и не более того.

Прошло две недели. Потом еще две. Все было спокойно, часы больше не напоминали о себе, и Сван постепенно выбросил эти бредовые домыслы из головы.

А через несколько месяцев детективу Свану позвонил его старый приятель — Генри Уорвик.

Генри Уорвик происходил из какой-то древней английской фамилии и иногда (изрядно нагрузившись спиртным) начинал очень охотно рассказывать о своих героических предках. Свану порой казалось, что Генри говорит правду (Уорвик действительно обладал внешностью, которую вполне можно было назвать аристократической). Но это бывало только до тех пор, пока Генри не начинал рассказывать о гражданской войне, где, по его словам, генерал Грант служил то ли посыльным, то ли адъютантом у одного из великих его предков.

Сван и Уорвик познакомились в полицейском участке, когда сам Сван еще только начинал свою карьеру, а Уорвик готовился завершить ее почетным уходом на пенсию. Несмотря на разницу в возрасте, они очень скоро нашли общий язык и все то время, что им пришлось проработать в паре, оставались близкими друзьями.

Генри позвонил Свану с единственной целью — пригласить его на новоселье. Он всегда мечтал о собственном доме викторианской эпохи, но денег у него для этого было недостаточно. Теперь же ему подвернулся случай, когда, продав свой небольшой домик и опустошив свой счет в банке, Генри мог позволить себе приобрести такой дом, о котором он мечтал всю жизнь. И все это только потому, что хозяева дома просили за него чуть ли не четверть его действительной стоимости.

Упускать такой шанс Генри Уорвик не собирался. В результате они с женой стали владельцами двухэтажного особняка, а на оставшиеся деньги решили устроить небольшую вечеринку для своих старых друзей и отметить свое приобретение. Свой новый дом.

Тот самый дом…

Вечеринка проходила довольно приятно. Гостей собралось человек шесть, и такое количество позволяло сохранять и поддерживать непринужденную беседу, не переходящую в тягостные паузы или бестолковый гвалт. Генри Уорвик, изрядно пополневший после ухода на пенсию, сидел в своем кресле и, попыхивая сигарой, удовлетворенно взирал на гостей. Старый проигрыватель истекал не менее старым джазом, так любимым хозяином. Сван сидел на диване и делал вид, что с интересом участвует в разговоре с женой Генри Кристиной.

На самом деле мысли Свана были в этот момент очень далеко. Хотя это и может прозвучать несколько странно, если знать, что он думал в этот момент о соседней комнате. Вернее, о том, что он там заметил. О предмете, видеть который сегодня ему хотелось меньше всего на свете; и, увидев который, он даже немного испугался.

Часы…

Старинные часы…

Сван заметил эти часы, когда Генри, переполненный гордостью и радостью, водил гостей по дому, показывая, какую прелесть может позволить себе приобрести полицейский после ухода на пенсию. Сван переступил порог знакомой комнаты со смешанным чувством страха и любопытства — увидит ли он здесь часы?!

Часы были на своем месте, и у Свана вырвался вздох облегчения, когда он заметил безвольно повисший маятник. Часы еще никто не заводил. И тут же, как бы в ответ на его мысли, кто-то из гостей спросил…

— Генри! А почему твои часики стоят? Керосин кончился?

— Они на дождевой воде, — ответил Генри под общее хихиканье. — А сегодня, как назло, на небе ни облачка.

— А пивом заправлять не пробовал?

— Ну уж нет! Для пива у меня есть куда более полезное применение! — Генри похлопал себя ладонью по животу.

Сван был безумно рад, что к часам никто так и не притронулся. Пока, во всяком случае.

Но оставалась опасность (и она была более чем реальной), что в один прекрасный (несчастный) день сам Генри или его жена решат, что раз уж в доме есть часы, то они должны показывать точное время несколько чаще, чем два раза в сутки.

И тогда чья-то рука откроет деревянную дверцу, сквозь которую заманчиво смотрит на мир маятник; и коснется его; и слегка качнет его в сторону; и часы оживут, став жизнью этого человека.

Навсегда.

До самой смерти.

Кто-то (кажется, Гримски) настоял на том, чтобы Генри Уорвик надел свою форму, в которой он красовался в день ухода на пенсию. После долгих препирательств его удалось заставить сделать это. Правда, китель застегнулся с большим трудом и очень ненадолго — Генри не выдержал этой пытки больше пяти минут.