Чаткальский тигр

Шли годы, и некоторые строчки стали забываться. Тогда, чтобы не забыть стихи совсем, Караджан записал их на обороте картины Тансикбаева. Вставил ее в рамку и повесил в своей комнате. Художник тоже поэт. На небольшом куске полотна изображена долина шести рек. Низвергаясь с отвесных скал и пенясь, извиваются реки в межгорьях Чаткала, Пискома, Угама и Курама. Есть на полотне и девушка. В красном платье идет она через луг с букетом тюльпанов. На картине только ее фигурка, которую художник изобразил одним еле приметным мазком. Караджан никогда не задумывался, кто эта девушка, какое у нее лицо. А сейчас он почти уверен, что по тропинке идет через луг та самая девушка в красном, которая сидит около невесты за праздничным столом. Конечно же она…

А девушка, смущенно опустив голову, осторожно ткнула локтем подругу в мягкий бок:

— Посмотри-ка налево… Сидит какой-то тип. Глаз с меня не сводит. Нахал, видать. А может, и хулиган какой…

— Который?.. — тихо спросила подруга, незаметно скосив глаза в сторону. На ее круглом розовом лице появилась игривая улыбка.

— Вон тот… Со шрамом. Смотрит, когда мы отвернемся…

— Ах, он?.. — засмеялась подруга. — Я давно заметила, что он поглядывает… на меня. Ну и пусть. Жалко, что ли?.. Меня это нисколечко не волнует. Я уже привыкла, что на меня многие джигиты заглядываются… Налить тебе лимонаду?

— Угу.

Они медленно выпили лимонад. Девушка поставила бокал и опять толкнула подругу:

— Вон… Опять смотрит! Не на тебя, а на меня…

— И правда, кажется, на тебя. Фи, бесстыжий. И не парень ведь, а зрелый мужчина. Дома, наверно, жена и ребятишки, а он… Ух, окаянный! Ненавижу повес! Жен заставляют сидеть дома, а сами жизнь прожигают да смазливых краль глазами едят… — Толстушка стрельнула глазами в сторону мужчин и опять прильнула губами к уху подруги: — Батюшки мои, а страшный-то какой! Шрам через все лицо. Недаром говорят, бог шельму метит. Наверно, и правда бандит!

— Над внешностью неприлично смеяться, — заметила большеглазая, нахмурив брови.

— А разве не смешно, гляди? Наверно, лошадь лягнула в физиономию — всю перекосило. Хи-хи-хи…

Большеглазая прыснула, закрыв рот ладошкой:

— Если б лошадь угодила чуть правее, остался бы без глаза. Тогда небось не засматривался бы на девчат.

Толстушка хохотнула и вызывающе посмотрела на человека со шрамом, но тот разговаривал с соседом и будто забыл о них.

— Уф-ф, губошлеп проклятый! Зубы, как мотыги, а еще на девушек заглядывается. Терпеть таких не могу…

— Зря ты так…

— Что — зря?

— Губы как губы. И зубы обыкновенные. Шрам только…

— Ой, мамочка, если ночью приснится, испугаться можно!.. Вон, опять. И что он пялится на нас? Прямо тигр: сейчас слопает обеих. Хи-хи-хи…

Мужчина отвернулся. Может, догадался, над чем они смеются? Девушки умолкли, смутившись. Потом толстушка с тревогой шепнула:

— Вдруг он замыслил что-нибудь, а?..

— Да ну… Тут мой дядя. Пусть только попробует привязаться.

И в следующий миг, как только Караджан посмотрел в их сторону, большеглазая показала ему кончик языка и резко отвернулась.

Караджан усмехнулся: понятно. Конечно, он не может понравиться этой девушке. Она — красавица. А он?.. Стараясь не поддаваться грусти, Караджан разговорился с Хазратовым. И все-таки снова обернулся. Машинально. Девушка поморщилась, давая понять, как он ей неприятен. У Караджана сразу испортилось настроение. А в голове шум, туман, будто сильно опьянел. «Может, встать, уйти?» — подумал он. Но что сказать, как объяснить столь внезапный уход? Да и не отпустят.

Пока Караджан размышлял, девушки поднялись из-за стола. Громко разговаривая и смеясь, они пошли из сада. Прошли рядом и не взглянули в его сторону. Караджан совсем расстроился: конечно, девушки ушли из-за него. Надо же было ему пялиться на них! Какое мальчишество! Что они теперь подумают? Поди объясни, что ты и в мыслях не держал ничего дурного. Смотрел и все. Любовался. Радовался, что есть на свете такие красивые лица.

Но, оказывается, не он один ее приметил. Когда девушки проходили мимо, разговор за столом прервался. Мужчины смотрели вслед подружкам, пока их фигурки не скрылись за стволами деревьев. Один из парней, тихо вздохнув, проговорил:

— Гулгун… — и так ласково, будто ему доставляло удовольствие произносить имя этой девушки.

— Гулгун… — прошептал Караджан, чтобы запомнить.

Но парень услышал.

— Да. Вон та, высокая, с длинными косами. Это дочка Милтикбая-ака, — сказал он.

— Дочка Милтикбая-ака… — повторил Караджан как во сне, задумчиво глядя в опустевший для него сад.

Шишкин и Хазратов посмотрели на него и переглянулись.

— Ты почему ничего не ешь, друг мой? — спросил Шишкин и положил ему в тарелку подрумяненный кусок мяса.

Караджан мотнул головой, улыбнулся и налил себе водки.

— За что пьем? — спросил Хазратов, взяв рюмку двумя пальцами.

— Чтобы жизнь не была так несправедлива, — сказал Караджан.

У Хазратова вопросительно поползли вверх брови. Ожидая продолжения тоста, он молча смотрел на Караджана и Шишкина.

— Чтобы не терять безвозвратно то, что уже найдено. Или не находить вовсе…