Че Гевара

После того как в результате Карибского кризиса США были вынуждены отказаться от прямого вторжения на Кубу, Че считал будущее кубинской революции обеспеченным. Наладил он и систему управления кубинской экономикой. Причем до такой степени, что справедливо полагал — теперь могут справиться и без него.

Поэтому начиная с 1963 года Че стал уделять все большее внимание своей главной жизненной цели — освобождению Латинской Америки.

Тем более что эта цель была очень важна и для судеб кубинской революции. Если американцам не удалось подавить кубинцев военной силой, то в политической изоляции Кубы в Западном полушарии они весьма преуспели. К 1964 году все страны Латинской Америки, кроме Мексики, под давлением США разорвали с Кубой дипломатические отношения. Кубе стало очень сложно воздействовать на соседние страны просто силой своего примера — американцы подвергли остров не только экономической, но и информационной блокаде. Гражданам других стран Латинской Америки стало почти невозможно легально ездить на Кубу, а кубинцы не могли распространять в этих странах свои информационные материалы.

В этих условиях единственным реальным выходом из изоляции для Кубы была бы победа антиимпериалистических революций в других странах континента, и неудивительно, что кубинцы этому содействовали. И никакой разницы в позициях Че и Фиделя по данному вопросу не было.

Можно ли назвать помощь Кубы революционным движениям континента «экспортом революции», который, как известно, осуждал Ленин? Нет, ибо под экспортом революции (впервые этот термин стал применяться по отношению к Великой французской буржуазной революции) всегда понимали прямое вмешательство вооруженных сил революционной страны в дела других государств. Французская революционная армия оккупировала другие страны и провозглашала там родственные республики, типа Партенопейской (Неаполь) или Батавской (Голландия).

Большевики, если и думали о возможном экспорте революции, таких попыток не предпринимали. Обычно в качестве экспорта революции упоминают советско-польскую войну 1920 года, но начала эту войну, как известно, Польша, стремившаяся при поддержке Антанты захватить часть советской Украины.

В то же время ни советские, ни кубинские коммунисты никогда не отказывались от поддержки родственных им по идеологии движений в других странах. В том числе и путем поставок оружия, и подготовкой кадров для революционной вооруженной борьбы. И в этом смысле никогда никаких разногласий между Че Геварой и СССР не существовало. Почему, собственно, социалистический мир не должен был этого делать, если тем же самым активно занимался мир капиталистический? Американцы и их союзники и до, и после Второй мировой войны активно всеми силами и средствами помогали своим единомышленникам по всему миру, причем не брезговали и открытым экспортом контрреволюции.

Гватемала 1954 года была лишь звеном в длинной цепи вооруженных и «гибридных» интервенций Запада по всему миру. Британские войска при поддержке американской военной миссии напрямую сражались против коммунистических партизан в Греции в 1945–1949 годах. В 1953 году ЦРУ США организовало свержение иранского премьера Моссадыка, английские войска давили национально-освободительное движение в Кении и Малайе, а французы «усмиряли» Индокитай, где их в этой роли плавно сменили американцы. Социалистические страны в этих условиях были не готовы отдавать национально-освободительное движение на растерзание империализму и ограничиваться ролью зрителей.

И в этом отношении никаких разногласий между Москвой и Гаваной, между Че и Хрущевым (или Брежневым) не наблюдалось.

Проблема революционного движения в Латинской Америке, которая в конце концов и привела к смерти Че, была в другом. И Хрущев, и в еще большей степени Брежнев стремились не вмешиваться в вопросы текущей тактики и долговременной стратегии коммунистических партий региона. И отнюдь не потому (как подозревали многие горячие головы на континенте), что в Москве боялись реакции Вашингтона. Просто принципиальной линией Хрущева было более уважительное отношение СССР как к социалистическим странам, так и к коммунистическим партиям капиталистических стран. Времена Коминтерна давно ушли в прошлое. Теперь в Москве не указывали, а только советовали, да и то в основном тогда, когда об этом совете спрашивали.

Таким образом, в начале 1960-х годов сами коммунистические партии Западного полушария определяли свою стратегию и тактику.

В Южной Америке все компартии (кроме колумбийской) еще со времен советско-американской оттепели 1943–1945 годов придерживались стратегической линии на мирный приход к власти путем выборов и использования внепарламентских форм ненасильственной борьбы (забастовки, демонстрации и т. д.). Отсюда вытекал тактический курс (сформулированный Коминтерном еще в 1935 году) на самый широкий союз коммунистов со всеми антиимпериалистическими силами, включая национальную буржуазию.