Че Гевара

Че долго беседовал с алжирским президентом Ахмедом бен Беллой, делился своими планами, считая Африку слабым звеном в цепи империализма. Бен Белла не разделял оптимизма своего друга⁴²⁰. Он, как и Москва, считал, что иностранная поддержка вряд ли сможет переломить ситуацию на континенте — революции должны вызреть внутри соответствующих стран. Да и самому Че не обязательно лично принимать участие в африканской революции. Но, к удивлению бен Беллы, Че категорически настаивал именно на личном участии — после поражения ЭГП в Аргентине это было для него делом решенным.

2 февраля 1965 года Че прибыл в Пекин. Китайцы активно «осваивали» Африку, пытаясь, опять-таки в пику советским «ревизионистам», представить себя главными и бескорыстными спонсорами местных национально-освободительных движений. Пекин особенно интересовала Танзания, как ворота к сырьевым богатствам Черной Африки. Че, в свою очередь, не оставлял попыток примирить КПСС и КПК, хотя бы на почве совместной поддержки африканской революции.

«Ультрареволюционные» китайцы всячески приветствовали планы Че, как обычно, обещая именно бескорыстную помощь. Однако Мао кубинскую делегацию[265] принимать отказался, и с Че беседовал только премьер Чжоу Эньлай. Видимо, «великий кормчий» давал понять кубинцам, что он разгневан из-за поддержки Гаваной Москвы на Конференции компартий Латинской Америки в Гаване в ноябре 1964 года. Тем не менее визит в Пекин был необходим, учитывая большое влияние китайцев на тогдашнее танзанийское руководство[266].

По пути из Пекина Че остановился в Париже, где исполнил свою давнюю мечту — осмотрел Лувр.

11 февраля 1965 года Че прибыл в крупнейший город Танзании Дар-эс-Салам. Именно от позиции президента этой страны Джулиуса Ньерере зависел в конечном итоге успех его плана. Танзанийцы в принципе не возражали (получив «добро» из Пекина), хотя тоже сомневались в целесообразности прямого участия кубинцев в конголезских событиях.

Встреча Че с лидерами конголезских повстанцев — Национального совета освобождения — должна была стать для кубинского гостя еще одним тревожным сигналом. Президент совета Гбенье, как оказалось, был в довольно напряженных отношениях с другими лидерами повстанцев — Кабилой и Сумиало, которые часто действовали на свой страх и риск.

Гастон Сумиало от прямых ответов на вопросы и предложения Че уклонялся, Лоран Дезире Кабила произвел на гостя с Кубы более благоприятное впечатление своей решительностью. Правда, наученный горьким трайбалистским опытом, Че не стал развивать перед Кабилой план общеафриканской революции с опорой на Конго. Он пока предложил лишь прислать 30 кубинских военных советников (не сказав ни слова о своем личном участии). Кабила с благодарностью согласился. Заметим, что против советников не возражал и Сумиало (специально прилетевший на встречу с Че из Египта), но он требовал приезда только чернокожих кубинцев. Зато Кабила был категорически против появления кубинцев в Конго — он считал, что они должны тренировать повстанцев в Танзании.

Попытка кубинского посольства в Танзании собрать для встречи с Че представителей всех африканских национально-освободительных движений закончилась полным фиаско — они едва не передрались друг с другом. Че окончательно понял, что Африка — не Латинская Америка, где страны связаны общей историей, языком и сходными экономическими и политическими признаками. Африка же была единым континентом только в географическом смысле. Не то что отдельные страны, но даже и народности внутри стран не имели друг с другом ничего общего, кроме традиций взаимной подозрительности и вражды, долгие годы искусно подогреваемых колонизаторами.

Значит, общеафриканской революции, «второго Вьетнама», не будет? Нет, Че все же так не считал. В полном соответствии со своей теорией партизанских очагов, он думал, что победа революционеров в такой огромной и важной стране, как Конго, станет катализатором панафриканского революционного взрыва.

19 февраля 1965 года Че был уже в Египте. Насер также отнесся к его планам скептически, хотя обещал поддержку. Президент Египта призвал Че не упускать из виду расовый момент — многие чернокожие жители Африки испытывают естественную вражду еще с колониальных времен к любому белому. Он, Че, рискует стать белым Тарзаном среди партизан-негров. Че яростно спорил — на Кубе ведь удалось решить расовую проблему, — и беседы с Насером затягивались за полночь. Но Насер остался непоколебим — он решительно не советовал Че появляться в Конго. Однако Че ответил: «Я поеду в Конго, потому что сейчас это самая горячая точка в мире. С помощью африканцев… и с двумя батальонами кубинцев я верю, что мы сможем поразить в сердце империалистические интересы в Катанге»⁴²¹. Таким образом, Че хотел повторить тактику ЦРУ и Хоара — использовать небольшую хорошо вооруженную и дисциплинированную воинскую часть иностранцев как боевое ядро африканских сил.