Че Гевара

В 1957 году Баррьентос был назначен главкомом ВВС, и Пас Эстенссоро ни на минуту не сомневался в лояльности «революционного генерала». А тот поражал общественность своей показной, безрассудной храбростью. Как-то раз во время показательных выступлений десантников погибло трое солдат, у которых не раскрылись парашюты. Толпа требовала наказать виновных. Баррьентос быстро взошел на борт самолета и прыгнул с одним из тех парашютов, которые до этого не раскрылись. Тем самым он доказал собравшейся толпе, что разбившиеся десантники были сами виноваты в своей гибели — они просто не имели достаточного навыка, а парашюты у них были в полном порядке.

Между тем некогда революционное правительство Пас Эстенссоро примирилось с Вашингтоном и погрязло в коррупции[278]. Популярность правящей партии НРД стремительно снижалась, недовольство народа росло, и президент (избранный в 1960 году на второй срок) решил вместо своих бывших союзников — горняков — опереться на воссозданную после революции армию. В 1964 году Пас Эстенссоро добился изменения конституции, «разрешив» самому себе баллотироваться и на третий срок (ранее это было запрещено). Это властолюбие вызвало законное возмущение в стране, причем среди всех слоев населения. Тем не менее в августе 1964 года Пас Эстенссоро благополучно (как ему казалось) избрался, причем вице-президентом стал Баррьентос.

29 октября 1964 года горняки объявили всеобщую забастовку, и бывший «революционер» Пас Эстенссоро поручил подавить ее Баррьентосу. Заодно армии поручили наконец-то разоружить милицию шахтеров, вооруженную с 1952 года. Пас обвинил в разжигании беспорядков коммунистов и демонстративно разорвал дипломатические отношения с… Чехословакией.

Баррьентос с шахтерами не церемонился. 29 октября 1964 года военные расстреляли демонстрацию в Оруро, но хитрый генерал выступил с осуждением действий военных⁴⁵⁷. 1 ноября под заголовком «Реакция свирепствует» «Правда» сообщала: «Стремясь подавить народное движение, власти Боливии прибегают к репрессиям. Во всех городах республики проводятся массовые аресты… Несмотря на жестокие меры правительства, продолжается забастовка 27 тысяч трудящихся, объявленная по призыву Федерации горняков». Разгромив шахтеров, Баррьентос вместе с командующим армией генералом Альфредо Овандо сверг самого Пас Эстенссоро.

Теперь страной управляла военная хунта (поддержанная США), что было, как считал ошибочно Че, на руку в его будущей операции «Призрак». Ранее Че рассматривал Боливию только как базу для развертывания партизанского движения в соседних с ней странах, прежде всего в Перу и Аргентине. Саму Боливию, относительно дружественную Кубе, трогать не собирались. Тем более что Че всегда помнил один из основных постулатов своей теории партизанской войны — она имеет шансы на успех только против одиозных, недемократических, репрессивных режимов. А ведь правительство НРД (пусть и насквозь коррумпированное) было все же демократически избранным.

Зато теперь ситуация, думал Че, изменилась в корне — к власти в Ла-Пасе путем военного переворота пришла классическая латиноамериканская военная диктатура «горилл», ненавидимая народом. Поэтому из базы южноамериканской революции в соседних странах Боливия должна была превратиться в центр начала этой самой революции, в очаг вооруженной общеконтинентальной партизанской борьбы.

Таня узнала в Перу, что граница с Боливией закрыта — это ставило под угрозу всю операцию внедрения. Однако быстро выяснилось, что переворот поддержали не только основные партии Боливии (от маоистов до крайне правых), но и Федерация горняков, возмущенная недавними репрессиями Паса Эстенссоро. «Народный» генерал Баррьентос ездил по шахтам и уговаривал рабочих добровольно сдать оружие. Он обещал даже восстановить рабочий контроль на производстве. Главу военной хунты тепло приветствовали рабочие, даже троцкисты. Баррьентос много говорил о защите завоеваний революции 1952 года и его режим явно сильно отличался от «классических» правых диктатур типа Сомосы или Трухильо.

Немудрено, что границы успокоившейся страны были быстро открыты, и Таня-Лаура въехала в Боливию, не заметив никого на пункте пограничного контроля. Ей с самого начала сопутствовала редкая удача. В Ла-Пасе, в Археологическом музее, Лаура познакомилась с художником Мойзесом Чили Баррьентосом — кузеном главы хунты. Знакомый влюбился в симпатичную аргентинку без памяти, называя ее потом своей «самой большой любовью».