Че Гевара

В 1950 году Бетанкур переехал на Кубу, но после переворота Фульхенсио Батисты в апреле 1952 года ему пришлось скрываться в гватемальском посольстве. Именно оттуда он и направился к своему другу Пепе Фигересу в Коста-Рику, где прожил до 1954 года. Позднее, как и Бош, Бетанкур жил в Пуэрто-Рико в доме с видом на пляж и пописывал мемуары.

Интересно, что, как и Че, Бетанкур в 1953 году посетил Боливию. Там он встречался с президентом Пас Эстенссоро, который ему симпатизировал.

Когда в Сан-Хосе известный всему миру Бетанкур встретился с никому еще не известным аргентинцем Эрнесто Геварой, он, конечно, не предполагал, что снова станет президентом Венесуэлы и уже известный всему миру команданте Че Гевара будет помогать венесуэльским левым партизанам его свергнуть.

В Сан-Хосе Че впервые в жизни познакомился с лидером коммунистической партии. Его принял Мануэль Мора Вальверде, который происходил из довольно обеспеченной семьи и смог выучиться на адвоката. Но, как и Эрнесто Гевара, он пренебрег карьерой ради защиты интересов неимущих. В 1931 году Мора стал одним из основателей коста-риканской Партии рабочих и крестьян[40] и спустя два года был избран от нее в парламент, занимая депутатское кресло до 1948 года. После «триумфа» демократии и запрета компартии в 1948 году Мора жил в эмиграции в Мексике до 1950 года. Забегая вперед, отметим, что в 1970 году генеральный секретарь партии «Народный авангард Коста-Рики» Мора Вальверде по просьбе производителей кофе Коста-Рики ездил в Москву, где добился выгодных условий для экспорта коста-риканского кофе в Советский Союз.

Под впечатлением личных встреч Че отмечал различия между коммунистом Мора Вальверде и антикоммунистом Ромуло Бетанкуром: «Мы встретились с Мануэлем Мора Вальверде. Это спокойный, очень серьезный человек. Он дал нам прекрасные разъяснения относительно нынешней политической ситуации в Коста-Рике. Наша встреча с Ромуло Бетанкуром никак не напоминала урок истории, преподанный нам Морой. Бетанкур произвел на нас впечатление политика с небольшим количеством солидных социальных идей в голове. В остальном он легко колеблется и поворачивается в зависимости от направления господствующего ветра»³³.

Лучше, пожалуй, о Бетанкуре и не скажешь.

Особенно возмущали Че антисоветские и проамериканские взгляды «левого реформатора» Бетанкура. Молодой аргентинец прямо спросил маститого политика, на чьей стороне он будет в случае начала войны между СССР и США. Бетанкур «выбрал» Америку, после чего Че в глаза назвал его предателем. Для 25-летнего Эрнесто Гевары вопрос был ясен — он уже тогда считал Советский Союз своей идеологической родиной.

В Пепе Фигересе Че тоже не устраивала его сервильность по отношению к США. Эрнесто писал: «Если Фигерес излечится от своей веры в сочувствие американского Госдепартамента, то мы окажемся перед проблемой: будет он бороться или нет?»³⁴

В Коста-Рике Че впервые встретился с кубинскими эмигрантами. Каликсто Гарсиа и Северино Россель участвовали в нападении на казармы Монкада 26 июля 1953 года. Они были полны оптимизма и уверены, что кубинская революция отнюдь не закончилась, а лишь вступила в решающую фазу. Поначалу Че отнесся ко всему услышанному скептически. Как мы помним, он любил риск, но только такой, который давал осязаемые шансы на победу. Кубинцев он счел романтиками, если не фантазерами. Ведь у кубинского диктатора Батисты была сорокатысячная прекрасно вооруженная американцами армия и очень неплохая с профессиональной точки зрения тайная полиция. Американцы активно инвестировали на Кубе и закупали кубинский сахар по ценам выше мировых. Это давало Батисте необходимые средства не только на поддержание репрессивного аппарата, но и на социальные подачки рабочим. Казалось, что кучка пусть и отчаянно храбрых молодых людей не может бросить Батисте серьезный вызов.

Однако оптимизм кубинцев и их настрой не на болтовню в кафе, а на решительные действия не могли не произвести на Че благоприятного впечатления. Тем более все это импонировало на фоне беззубого и осторожного реформизма в Коста-Рике времен Пепе Фигереса.

Из Коста-Рики Че с Гуало на перекладных отправились к никарагуанской границе, причем километров пятьдесят пришлось идти пешком. Так называемое Панамериканское шоссе на поверку оказалось существующим только на картах. Даже реки приходилось форсировать вброд. На никарагуанской границе друзья целый день ждали какую-нибудь попутную машину. Когда они уже потеряли надежду, возле них затормозила машина с номерами Бостонского университета, откуда высовывалась улыбающаяся физиономия Рикардо Рохо. Он ехал из Никарагуа в Коста-Рику с аргентинцами братьями Бебераджи Альенде. Они хотели продать свою машину где-нибудь в Южной Америке. Узнав, что дороги плохие, друзья отметили свою неожиданную встречу барбекю и решили ехать обратно. В конце концов, машину ведь можно было продать и в Гватемале.