Че Гевара

Крах «Коринтии» заставил буржуазную оппозицию в Майами искать новых контактов с Кастро: Фиделя все же надеялись удержать под контролем. В Сьерра-Маэстре появились Фелипе Пасос (который все еще рассчитывал после свержения Батисты стать премьер-министром) и Рауль Чибас. Выбор второй фигуры был не случайным: Рауль был братом застрелившегося лидера «ортодоксов», которым ранее так восхищался Фидель. Че отмечал, что Рауль Чибас не унаследовал никаких выдающихся качеств своего знаменитого брата — «он не был ни хорошим оратором, ни проницательным и ни слишком умным человеком»¹²³. Пасос был известен не столько как толковый экономист, сколько как не запятнанный коррупцией человек. Че саркастически заметил, что в те времена на Кубе это было выдающимся качеством.

Пасос и Чибас передали обеспокоенность кубинской буржуазной эмиграции слишком революционными призывами Фиделя типа поджогов плантаций сахарного тростника. Фидель проявил политическую гибкость и вроде бы немного отыграл назад. Хотя под его командованием было уже 200 неплохо вооруженных партизан, этого все же было слишком мало, чтобы бросать американцам открытый вызов. Ведь было понятно, что люди типа Прио, Пасоса и Чибаса контролируются Вашингтоном.

После тяжелых переговоров (Че в них не участвовал, но заметил, что тогда «нам было не до болтовни») 12 июля 1957 года на свет появился «Манифест Сьерра-Маэстры» — весьма умеренного содержания. В нем излагались требования свержения диктатуры и (для чего, собственно, и приезжали эмиссары из Майами) назначения кандидата на пост главы Временного правительства. Ясно, что эту должность «столпы кубинской политики» типа Прио или Пасоса мысленно зарезервировали за собой.

Партизаны внесли в манифест требование не допускать посредничества иностранных держав во внутрикубинском конфликте (явный антиамериканский пассаж). Прозорливость Фиделя проявилась и в том, что в документе категорически отвергался вариант замены диктатуры Батисты военной хунтой. Именно такой сценарий — батистовская политика без самого Батисты — американцы и попытались «провернуть» на Кубе в конце 1958 года.

Из экономических требований в манифесте содержалась только разработка основных принципов довольно умеренной аграрной реформы. Предполагалось распределять среди нуждающихся крестьян только пустующие государственные и частные земли, причем частникам полагалось возмещение.

Че был, конечно, не слишком доволен содержанием манифеста, но понимал, что на этом этапе необходим временный тактический союз с кубинской буржуазией:

«Конечно, мы не были удовлетворены содержанием декларации, но, несмотря на это, она была необходима, так как в целом носила прогрессивный характер. Мы понимали, что эта декларация могла служить лишь до определенного момента, после которого она стала бы тормозом для дальнейшего развития революционного процесса. Но в тех условиях мы были готовы выполнить эти требования.

Для нас было понятно, что это программа-минимум, которая по существу ограничивает наши возможности. Но мы также понимали, что, находясь в горах, практически невозможно оказывать наше влияние в той мере, в какой нам хотелось. Поэтому в течение какого-то периода времени мы должны были уживаться с целым сонмом так называемых “друзей народа”, которые в действительности хотели использовать нашу военную силу, а также огромную веру народа в Фиделя Кастро для своих темных махинаций и прежде всего для того, чтобы сохранить на Кубе господство империализма, опираясь на компрадорскую буржуазию, тесно связанную со своими североамериканскими хозяевами»¹²⁴.

17 июля 1957 года Фидель отдал приказ об образовании второй колонны своего отряда, уже именовавшегося Повстанческой армией, командиром колонны был назначен Эрнесто Гевара в звании капитана[85]. Колонна номер 2 насчитывала 75 человек, и ее вооружили за счет трофеев, захваченных в Уверо.

Таким образом, Че фактически стал вторым человеком в Повстанческой армии. Несмотря на то что Эрнесто Гевара был иностранцем, да еще и «красным», его назначение воспринималось всеми бойцами как давно заслуженное. Он был смел, но не безрассуден, суров, но справедлив. Все тяготы походной жизни этот больной астмой человек делил с товарищами поровну. С присущим ему юмором Че говорил, что порох для него — лучшее лекарство от астмы.

Предполагалось, что колонна Че будет действовать самостоятельно. Аргентинец немедленно вывел свое подразделение на позиции на холме между двумя речками — Пальма-Моча и Рио-Плата. Там бойцы три дня просидели в засаде, но 22 июля один из партизан случайно выстрелил и сорвал всю операцию. Фидель приговорил этого партизана к расстрелу, но благодаря вмешательству Че его помиловали.