Че Гевара

В марте 1958 года с предложением создания «правительства национального единства» выступил глава католической церкви Кубы кардинал Мануэль Артега. Несколько лидеров легальной буржуазной оппозиции после этого образовали Комиссию национального единства и встретились с Батистой. По результатам переговоров Батиста и принял решение о перенесении президентских выборов на ноябрь. Мол, за это время будет объявлена амнистия, партизаны смогут спуститься с гор и принять участие в голосовании.

10 марта 1958 года, ко всеобщему удивлению, диктор программы телевидения в Сантьяго-де-Куба зачитал на всю страну ответ Фиделя Кастро на все эти «мирные» предложения (эту смелую акцию осуществили бойцы милиции «равнины»). Фидель говорил, что ни один порядочный кубинец не должен принимать участия в этих маневрах продажных политиканов. Командующий Повстанческой армией призвал кубинский народ «быть начеку» и готовиться к решающему сражению с диктатурой. Это говорил человек, за голову которого на тот момент была назначена награда в 100 тысяч песо[95].

Посол Смит 10 февраля радостно сообщал в госдепартамент, что после отмены Батистой чрезвычайного положения Фидель Кастро теряет престиж. Все больше и больше кубинцев сомневаются в успехе «Движения 26 июля», «…революционные элементы дезорганизованы, расколоты, не имеют политической программы и тесной связи с населением. Если Батиста станет жертвой покушения, то не найдется ни одной ответственной группы, способной образовать правительство»¹⁵¹.

Посол США уже в который раз явно выдавал желаемое за действительное.

24 февраля 1958 года партизаны окончательно прорвали информационную блокаду — начала свои передачи радиостанция Повстанческой армии «Радио Ребельде» («Повстанческое радио»). Че вспоминал: «Когда начала работать наша радиостанция, о существовании Повстанческой армии и ее боевой решимости стало известно по всей стране. Наши связи с населением стали обширными и сложными; они простирались на западе страны до Гаваны и Камагуэя (эти города были для нас важными центрами снабжения), а на востоке — до Сантьяго-де-Куба. Мы располагали надежной сетью оповещения. Многие крестьяне немедленно предупреждали нас о приближении не только солдат противника, но и о появлении в горах любого постороннего человека с тем, чтобы повстанцы могли быстро захватить его и выяснить, чем он занимается. Таким образом, были обезврежены многие вражеские агенты и шпионы, проникшие в расположение нашей армии для ведения разведки».

21 февраля 1958 года генеральное консульство США в Сантьяго-де-Куба, подытоживая свои трехлетние наблюдения за Кастро и «Движением 26 июля», сообщало в Вашингтон: «События в стране диктуются двумя кубинцами, лютыми врагами по отношению друг к другу, которые, по всей видимости, полны желания ликвидировать друг друга в смертельной борьбе, если потребуется. Эти два человека — президент Фульхенсио Батиста и Фидель Кастро… Кастро, надо сказать, самый любимый, самый ненавидимый и самый противоречивый персонаж на кубинской политической сцене…»¹⁵²

Американские дипломаты отмечали, что при одном только упоминании братьев Кастро армейские офицеры приходили в бешенство. Они постоянно твердили американцам, что и Фидель, и Рауль — коммунисты. Эта тема Вашингтон, конечно, очень интересовала: «Сотрудник консульства, подготовивший данный доклад, попросил кубинцев прокомментировать сведения о том, что один из самых доверенных помощников Кастро, доктор Эрнесто Гевара, аргентинец, является коммунистом или сочувствующим. Все они взволнованно это опровергали, но признавали, что ничего не знают о его прошлом, и предпочитали окончить беседу утверждением, что доктор Гевара — идеалист и искатель приключений».

Таким образом, Че и Фиделю удавалось блестяще скрывать до поры до времени убеждения «доктора Эрнесто Гевары». Само консульство США при всем желании госдепартамента ничего не могло высосать из пальца насчет коммунистического проникновения в Повстанческую армию, ограничившись лишь откровенно вымученным и бредовым предположением: «Люди Фиделя Кастро, вероятно, устали, они одиноки, живут на природе и каждый день смотрят смерти в лицо. Следовательно, они должны быть очень плохо настроены по отношению к обществу и при таком состоянии ума они могут с готовностью принять русских агентов».

Консульство США в Сантьяго-де-Куба считало, что на конец 1957 года под командованием Кастро находилось 500—1000 хорошо вооруженных бойцов.

На самом деле в марте 1958 года Повстанческая армия насчитывала примерно 300 партизан, вооруженных легким стрелковым оружием. «Русские агенты» жить на природе явно не торопились и в Сьерра-Маэстре не показывались. В колонне Рауля Кастро (Второй фронт) на момент ее создания было 67 человек, у Хуана Альмейды (Третий фронт) — 62.