Че Гевара

Пули свистят в ушах, согнувшись, ему удается бежать зигзагом до маленького бугра, за который он падает. Че готовится дорого продать свою жизнь, когда — первое чудо: его пистолет снова действует, и второе чудо — он замечает молодого крестьянина Эстебана Фуэнтеса Ортиса с ружьем, брошенным убежавшим повстанцем. Он подает ему знак:

— Помоги мне выбраться отсюда, я Че.

Это совсем не волнует гуахиро, который, видно, никогда о нем не слышал.

— Ты умеешь стрелять?

Тот качает головой — нет, и Че объясняет ему, как это делается. Парнишка, совсем зеленый — шестнадцать лет, намечает путь пальцем. Сделав несколько выстрелов по каскетос, они продвигаются — пока один перекатывается на несколько метров, другой стреляет, чтобы его прикрыть, и так далее. Они достигают спасительной тропы, которая позволяет им вскарабкаться на Агуайон, а затем спуститься к Сан-Мигелю, где лагерь герильеро.

После победы Революции человек, который спас в тот день Че, поселится недалеко от Гаваны и там будет разводить скот.

Между 19 и 25 мая четырнадцать батальонов, более семи рот, преданных Батисте, с минометами и танками, то есть около десяти тысяч человек, в движении поддержанные авиацией и военным флотом, рассыпаются в контрфорсе Маэстры. В дни временного покоя Фидель стремится помочь крестьянам убрать кофе, так как армия препятствует доставке поденщиков. На этот раз соревнование герильеро не может быть реализовано из-за развязывания военных действий. Кастро предлагает 300 затравленным крестьянам вложить собственные деньги, чтобы оплачивать рабочих, предполагая создание кооперативов. Но сейчас не время.

24 мая Фидель собирает командиров герильи, чтобы распределить роли. Че вступит в действие в районе Рио Хибакоа, где расположен Минас дель Фрио. Лидер настаивает наметить основные места в зависимости от их стратегической значимости и отправить туда людей, не заботясь о численности противника, — барбудос сражаются один против тридцати пяти.

Снятые из казармы Монкадо и базы Байами танки «шерман» ищут менее крутые дороги.

«И мы в наших траншеях из стволов и земли ждали их, — расскажет Че, — мы рыли волчьи ямы, занимались дорожными и железнодорожными мостами, прятались в деревьях, готовые стрелять. Мы были в «нашей» Сьерре — лесу, скалах, полях сахарного тростника.

Сначала прилетели самолеты с напалмовыми бомбами. Затем отряд проник на нашу территорию, и если бы не то, что сумели сделать, все пропало. Мы захватили их передатчики и таким образом смогли приказывать их самолетам бомбить их собственные части!»

Нужно время, чтобы приручить Сьерру, она не покоряется первому пришедшему. И время работает на герильеро, которые отстреливают незадачливых солдат, как зайцев. Где бы ни отважились высунуться визитеры, их бьют. Красный Крест завален работой. В Гаване обязанные принимать решения чиновники отказываются слушать сообщения с мест, упорствуют, что говорит, насколько все глупо.

С первыми военными трофеями фиделисты скоро имеют в своем распоряжении более чем пятьсот единиц оружия всех видов и всех калибров, включая минометы и танки. Среди пленных, переданных Красному Кресту, некоторые принимают решение сменить лагерь. Лаферте, кадет военной школы, станет одним из самых строгих инструкторов школы в Минае дель Фрио.

Бой в Лас-Мерседес, самой передовой позиции повстанческой армии, — решающий. 25 мая лоялисты разгромлены отчасти своим же собственным оружием, взятым организаторами засад.

«Под командованием капитана Анхеля Вердесиа, который мужественно погибнет в сражении через месяц, наши мальчишки храбро сражались в течение двух дней, один против десяти или пятнадцати, борясь с минометами, танками и авиацией», — вспоминает Че, тактическое чутье которого позволяет повстанцам побеждать, теряя минимум людей, он сам из напалмового ружья поджигает танк.

Сражения при Минас дель Фрио и Хибасоа, также проведенные Эрнесто, наносят новые суровые удары по врагу. Че прекрасно иллюстрирует слова Бергсона: «Нужно действовать как человек мысли и мыслить как человек действия». 20 июля — это начало конца для нападающих, ставших защищающимися. Теперь «горцы» контролируют действия. Повсюду, где идет бой, господство над местностью принадлежит герильеро. В Сан-Доминго даже батальон Санчеса Москеры обращен в бегство.

Беспорядочное бегство лояльной армии, которая оставит на «свободной территории» Сьерра-Маэстры около тысячи человек убитыми, ранеными и четыреста тридцать три пленными.

Позор чиновникам Гаваны, салонным стратегам, которые отправили свои соединения на бойню. Батиста в своем дворце чувствует, что его власть пошатнулась.

Че делает вывод:

«Сражения при Сан-Доминго, Мерино, Эль Хигуэ, второе сражение при Сан-Доминго, Лас-Вегасе, Хиба-соа в Лас-Мерседес следовали один за другим в течение месяца, без перерыва. До момента, когда силы тирании, не желая быть полностью ликвидированными, оказались вынуждены уйти с гор».

Фидель Кастро скажет о Че, что он был художником герильи. Че и сам использует французское слово «менуэт», квалифицируя подвижную войну, которая походила на танец вокруг врага: