Че Гевара. Последний романтик революции

Ясно, что нам придется сниматься с места раньше, нежели я рассчитывал, и уйти отсюда, оставив группу, над которой будет все время висеть угроза. Кроме того, возможно, еще четыре человека предадут (до этого уже было несколько предательств. — Ю.Г.) .Положение не очень хорошее».

Все перечисленные характеристики «этапа» вряд ли вызывают какие-либо вопросы, но, на первый взгляд, остается непонятным малоактивное поведение армии в боевом отношении. Тому было несколько причин. Во-первых, боливийская армия, как и многие другие на континенте, больше была «приспособлена» для государственных переворотов (186 переворотов в стране за 150 лет. — Ю.Г.) [341], а не боевых действий. Мексиканский журналист Алькасар слышал, как солдаты говорили друг другу и ему: «Партизаны — храбрые «мачос». Одно их присутствие вселяет страх. Они — хорошие вояки и всегда нападают врасплох. А вот мы — никогда» [342].

Во-вторых, не слишком полагаясь на своих солдат и офицеров, генерал Баррьентос, в то время президент Боливии, запросил помощи у соседних Аргентины и Бразилии. В-третьих, отсрочивая разгром партизан, можно было побольше выторговать помощи (как военной, так и экономической) у Вашингтона.

Главный вывод, сделанный Че, был правильным — надо уходить с обнаруженного места, создать новый лагерь-базу и вести походную жизнь, осуществляя боевую деятельность по законам партизанской тактики (внезапное нападение на небольшие войсковые подразделения, быстрый отход и т.п.).

Именно в соответствии с такой тактикой в апреле одержаны еще две победы. Общий итог — у противника 10 убитых, 30 пленных, среди них несколько унтер-офицеров и даже майор. Все пленные после соответствующей политбеседы, как и раньше, были отпущены. Вопреки правительственным сообщениям о том, что пленных и раненых партизаны расстреливают. Президент объявляет провинцию Санта-Крус военной зоной. ( Прим. авт.: Не могу не отметить, что в одном из этих боев был убит выстрелом в голову кубинец Рубио — капитан Хесус Суарес, мой старый знакомый. По его приглашению я приезжал на кубинский остров Пинос, где Суарес командовал армейским подразделением. Я рассказывал солдатам о своей родине, мы с капитаном охотились на фазанов… Вечная память кубинскому герою!)

Помимо обычных для партизан проблем, Гевару и без того в весьма сложной обстановке тяготили еще две. Первая — это совершенно несовместимые с его представлениями об интернационализме отношения между боливийцами и кубинцами. Настойчивые попытки сплотить их не давали желаемых результатов. Он делает следующую запись 12 апреля:

«Собрал всех бойцов в полседьмого утра (кроме четверки ненадежных), чтобы почтить память Рубио и подчеркнуть, что первая пролитая кровь — кубинская кровь. Это необходимо было сделать, так как среди бойцов авангарда прослеживается тенденция пренебрежительно относиться к кубинцам. Это проявилось вчера, когда Камба (боливийский доброволец. — Ю.Г.) заявил, что он все меньше доверяет кубинцам... Я вновь призвал к единению как единственной возможности увеличивать наше войско, которое усилило свою огневую мощь и уже закаляется в боях, но не только не растет, а наоборот, в последние дни сокращается».

Вторая проблема, беспокоившая командира, — это пребывание в лагере уже упоминавшегося француза Дебре и аргентинского связного Бустоса. Оба они не скрывали своего желания «обрести свободу». Че решил совершить налет на ближайшее местечко Гутьеррес, раздобыть там автомобиль и на нем отправить обоих визитеров в город Санта-Крус. Но все шоссе было наводнено армейскими патрулями, получившими от крестьян подробную информацию о продвижении партизан. Надо было искать другой выход.

Вначале Дебре заявил о своем намерении остаться в отряде, как бы в роли летописца. Но Че, понимая, что партизанская жизнь — не для изнеженного француза, сказал ему, что он больше пользы принесет во Франции, организуя там пропагандистскую и другую возможную помощь партизанам. «Храбрый» журналист мгновенно согласился, признавшись, что его самым заветным желанием было «жениться и иметь ребенка».

Чтобы все же дать возможность уйти Дебре и Бустосу, Гевара приказывает своему заму Хоакину «провести небольшую боевую операцию в окрестностях, чтобы отвлечь внимание от основной группы», которая уйдет из района Ньянкауасу, а потом вернется в течение трех дней. С Хоакином оставались человек, в их числе четверо лишенных партизанского звания боливийцев, больные Алехандро и Таня, находившаяся в лагере с начала марта.