Че Гевара. Последний романтик революции

Журналист Боб Табер и фоторепортер появились у нас 23 апреля. Вместе с ними были товарищи Селия Санчес и Айдее Сантамария (героическая деятельница революционного подполья, после победы возглавляла общественно-культурную организацию «Дом Америк». — Ю.Г.) ,а также посланцы равнинных организаций «Движения» Иглесиас и Марсело Фернандес... Во время интервью Марсело выполнял роль переводчика.

Встреча с журналистами проходила в соответствии с протоколом. Мы стремились показать американцам нашу силу и избежать каких-либо «нескромных» вопросов с их стороны. Нам не было известно, что собой представляют эти журналисты, но тем не менее интервью состоялось.

В те дни к нам присоединился один из самых симпатичных людей, участвовавших в революционной войне, — Вакерито. Он пришел в отряд вместе со своим товарищем. Как всегда в таких случаях, мы попросили их рассказать о себе и провели политическую беседу. Эта задача часто выпадала на мою долю. По словам Вакерито, он был из Морона провинции Камагуэй и уже больше месяца разыскивал нас. У него не было определенных политических взглядов, и он производил впечатление здорового веселого юноши, который видел в нашей борьбе лишь романтику приключений. Он пришел босым, и Селия Санчес одолжила ему свои запасные мексиканские мокасины. Они оказались единственной обувью, подходящей по размеру Вакерито — уж очень он был маленьким. (Вакерито — по исп. пастушок. — Ю.Г.).В новых туфлях и большой крестьянской шляпе этот юноша был похож на мексиканского пастушка.

Как все знают, Вакерито не дожил до победы революции. Командуя штурмовым взводом колонны, он погиб за день до взятия Санта-Клары. Нам всем запомнилась его жизнерадостность, его ребяческий задор и необыкновенная находчивость при встрече с опасностью. Вакерито был большим фантазером. Возможно, ни в одном из своих рассказов он не обходился без того, чтобы не преувеличить все до такой степени, что действительное становилось неузнаваемым. Однако, выполняя обязанности связного, а затем командира штурмового взвода, Вакерито доказал, что для него не существовало резко очерченной границы между реальностью и фантазией. То, что ему подсказывало его быстрое воображение, он умело воплощал на поле боя. К концу нашей революционной борьбы его необычайная отвага стала легендарной.

Однажды после очередной вечерней беседы в колонне мне пришло в голову расспросить Вакерито, недавно прибывшего к нам, о его жизни. Слушая, я делал карандашом заметки для памяти. Когда Вакерито закончил рассказывать, поведав нам о многих красочных историях, я спросил его, сколько ему лет.

В то время Вакерито было немногим более 20 лет. Сопоставив даты совершенных им «подвигов», я обнаружил, что он пошел работать за пять лет до своего рождения.

Товарищ Никарагуа (кличка Марсело Фернандеса. — Ю.Г.) сообщил нам о наличии в Сантьяго оружия, оставшегося после нападения на президентский дворец (было совершено в Гаване в марте 1957 года молодежной организацией «Революционный директорат»; Батисте удалось улизнуть через потайной выход. — Ю.Г.). По его словам там имелось 10 пулеметов, 11 винтовок «джонсон», 6 ружей и еще кое-что из снаряжения. По существовавшему плану это вооружение предназначалось для открытия нового района боевых действий около сентраля Миранда. Фидель был противником этой идеи и приказал использовать для этой цели лишь небольшое количество оружия, а все остальное направить для усиления нашего отряда. Мы продолжили свой путь, чтобы уйти подальше от рыскавших поблизости батистовских солдат. Но еще до начала марша было принято решение подняться на наш самый высокий пик — Туркино.

На эту вершину поднялась вся колонна, и здесь Боб Табер закончил беседу с представителями «Движения». Заснятый фильм был показан по телевидению Соединенных Штатов. В то время мы еще не представляли столь грозную силу для батистовцев, о чем свидетельствовала и та сумма вознаграждения, которую они обещали тому, кто убьет Фиделя. Например, присоединившийся к нам гуахиро говорил, что генерал Касильяс предлагал ему 300 песо и стельную корову за это убийство.

Походный высотомер, имевшийся у нас, показал, что вершина Туркино находится на высоте 1850 метров над уровнем моря. Я отмечаю это в порядке курьёза — мы никогда не проверяли наш прибор, и указанная им высота значительно отличалась от официально принятой.

Батистовская рота продолжала идти по нашим следам, и Гильермо с группой товарищей получил задачу обстрелять ее. Поскольку из-за астмы я вынужден был тащиться в хвосте колонны и не мог активно действовать в отряде, у меня забрали автомат «томпсон» и вернули только через три дня. Это были самые горькие дни из проведенных мной в Сьерре. Я был безоружным, в то время как каждый день можно было ожидать стычки с солдатами.