Чебурашка (СИ)

— Да, любовь! — также ору в ответ. — Я люблю ее. Я могу дать ей все! Обеспечить до конца жизни. Мир показать. Избавить от любых проблем.

— Избавь ее от себя! Сможешь? Ты блт самая главная ее проблема в этой жизни.

— О, да неужели?! Такие вопросы, Степа, мы будем решать между собой. Взрослые без сопливых разберутся. Зоя сама решит, с кем ей быть!

— О да! Зоя решит! И вот тебе спойлер — она никогда не выберет тебя! Никогда!

— Да кто ты такой?

Ответ уже пульсирует в моих висках, но мне отчаянно хочется услышать. Я уже столько раз ошибался в своих предположениях. Но в конце концов варианты-то заканчиваются.

— Ответь! — требую, а он лишь ухмыляется.

— Не хочу!

— Что здесь происходит?! — густой вечерний воздух рассекает звуковая волна ее голоса, вынуждая нас отскочить друг от друга, мгновенно разжав кулаки.

Степа мгновенно отворачивается и идет от меня прочь в направлении Зои. Целует в висок и забирает из рук пакеты.

— Привет. Нормально все? Жива бабка? — тихо и заботливо спрашивает он Данилину (или нет?).

— Да. — отвечает она мальцу, вглядываясь в его дикое лицо. — Ты как? Что происходит? — и на меня косится.

Я молчу. Коплю силы и терпение.

— Да так. Мелочи жизни. Господин Соколовский свататься к тебе пришел! Люблю-не могу, говорит. Кольцо куплю и на море отвезу. Руки твоей просит. Я ему говорю, что ты откажешь, а он не верит.

Малец совсем распетушился, а бледная Зоя испуганно переводит взгляд с него на меня и обратно.

— Что за бред? Степа? Матвей? … Вы что — подрались что ли?!

— Не подрались, а сразились. Я проиграл, так что Москва златоглавая мне больше не светит желтым кубком и чемпионскими титулами. Так что не переживай, никуда я от тебя не денусь.

— Зоя, мы можем с тобой поговорить? — наконец подаю я голос и тут же уточняю, — Наедине.

— Степ, иди домой. Я скоро.

— Ты уверена?

— Конечно. Не волнуйся. Все будет хорошо.

— Ладно. Не задерживайся, — буркнул тот, переложил пакеты в одну руку, подхватил с земли свою сумку, достал из кармана ключи и скрылся в подъезде.

— Ну давай, поговорим, — выдохнула она белое облачко и смело сделала шаг в мою сторону.

— Я был на кладбище…

В ответ она лишь понимающе кивает и отводит в сторону увлажнившиеся вмиг глаза.

— Я… Мне так жаль… Так жаль, Зоя.

— Да. Мне тоже. Это все?

— Нет! Нет… Степа…Что у вас? В смысле, кто он тебе?

— Хм… Ты мне скажи.

— Я видел еще одну могилу. Павла Свиридова. Сначала подумал, что он твой отец, а Степа брат. Но малец на это только рассмеялся. Знаешь, он сказал мне, «представь себе самое худшее, это и будет правдой».

— И что же ты себе представил?

— Я… Господи, почему вы не можете просто сказать мне правду? Почему?

— Это простая задача, Матвей. Решается в одно в одно действие. Когда-то ты в уме смог правильно перемножить двадцать девять и пятьдесят. Я, как и тогда, хочу, чтобы ты сам нашел ответ. Хотя, честно говоря, твоя неспособность узреть очевидное ввергает меня в шок. У тебя были тяжелые травмы головы? Провалы в памяти? Сотрясения мозга?

Это все не может быть тем, о чем я думаю! Просто не может быть! Так не бывает. Должно быть другое объяснение!

— Ты сменила фамилию?

— Да. Уже довольно давно.

— Ты Свиридова?

— Я Свиридова.

Она Свиридова. И она Павловна. В той могиле точно ее отец. Но я не оставляю попыток найти иной вариант.

— Ты вышла замуж? Этот Павел, он… он твой муж? А Степа… Степа пасынок?

— Ученик. Любовник. Брат. Пасынок. Мне просто интересно, как далеко ты можешь зайти в своих предположениях? И сколько еще предусмотрено вариантов в твоей бедовой голове?

— Только один…

— Ответ всегда был только один. И я уверена, ты знал его с самого начала. С той самой минуты, как только увидел Степу.

— Зоя, но он слишком взрослый, чтобы быть твоим сыном. Во сколько бы тогда родила его? В шестнадцать? Ты не могла родить в шестнадцать!

— О, да неужели?!

— Мы учились в десятом классе!

— Точно.

— Зой, стой!

— Я стою, стою.

— Это все правда? … Степа… он… Он наш?

— Вот еще! С чего бы ему быть «нашим»? У нас с тобой никогда и ничего не было, ты сам заявил об этом во всеуслышание. Степа — мой.

— Но…Но это было всего один раз! Один единственный. Как такое возможно? Кто вообще беременеет в самый первый раз?

— Два дебила не умеющих предохраняться?

— Но мы предохранялись!

— О, да неужели?! Волшебным словом «я успею»?

— Зой, это шутка?

— Ага. Ты пошутил, а я семнадцать лет смеюсь, не уставая.

— Зой…

— Ладно, Матвей. Холодно очень. Я пойду. И ты иди. Чего уж теперь ворошить прошлое. Да и утро вечера мудренее. Тебе надо отдохнуть, выглядишь, честно говоря, ужасно.

Я в очередной раз смотрю, как черная пасть подъезда поглощает хрупкую, но такую прямую спину, оставляя меня в звенящем одиночестве, с вибрирующей от шока грудной клеткой, с трясущимися коленями и руками. Назойливая черная муха в моей башке вылетела наружу через сквозное пулевое отверстие от разрывной истины, произнесенной, наконец, вслух.

Степа мой сын.

Его родила Зоя в шестнадцать лет.

Она забеременела, потому что я не позаботился о ее безопасности.

Она любила меня, а я бросил ее одну.

Я бросил их одних.

Внимание!

Официальное заявление: я — мудак!

Глава 29