Чебуреки, или Похождения Линейкина-сына в калошах без зонтика

— Правда, котлет у меня нет, но, так и быть, я тебе просто на язык посыплю, ладно?

Он взял с полки какую-то банку.

— Ну-ка, покажи язык!

Я высунула.

Что-то посыпалось на язык из банки.

— Так это же соль! — сказала я.

— Верно! — ответил он, засмеялся и закашлялся. — Но какая!

Чебуреки еще минутку повозился с моим утюгом и протянул его мне.

— Скажи бабушке, все в порядке!

Дверь сама открылась и вежливо сказала скрипучим голосом:

— До свидания! Приходите к нам еще!

Шла я от Чебуреки домой и думала. Просто удивительно, до чего я не сообразительна. Ну ведь ясно, что прыгающие калоши мог придумать только один человек в нашем городе. Сообрази я — ничего бы не случилось. Но это все я потом сообразила, понимаете? А сейчас я думала, почему Чебуреки не позовут в школу руководить всякими умелыми кружками? Потому что он небритый, наверно. А зато как с ним весело! Я бы с удовольствием ходила к нему во все кружки. А к этому, который приходит с калошной фабрики? «Сегодня все, как один, будем изготовлять стру… струбцину». Ни за что!

Случай двадцать шестой. Нигугушвили берет след

Из домика, в котором жил Чебуреки, молодежь разъехалась, а к старикам гости ходили редко. Если шли в домик, значит, что-нибудь починить — или телевизор, или керосинку. И, увидев в дверях молодого человека в синем помятом костюме, Чебуреки не очень удивился.

Дверь сама открылась.

— Здр-р-равствуйте! — сказала с вешалки шляпа и кивнула вошедшему.

Переодетый в обыкновенный костюм старший сержант Нигугушвили, растерявшись, отдал шляпе честь.

Старший сержант знал, как с кем разговаривать. Он поздоровался с Чебуреки за руку. Чебуреки пригласил его в комнатку, заставленную старомодной мебелью. Они сели за стол, покрытый клеенкой.

Гость был странным. Сначала он спросил Чебуреки о здоровье. Рассказал о том, как сам хорошо отдохнул в санатории. И только потом перешел к делу:

— А как себя чувствуют ваши прыгающие калоши?

Чебуреки грустно улыбнулся:

— Так вы, оказывается, из утильсырья? Действительно, когда я мастерил калоши, у меня были большие отходы резины. Я ведь покупал в магазине новые, резал их и варил. Много брака из-под пресса выходило. А сейчас ничего не осталось, все сдал. Спасибо!

— Да я не про утиль, — Нигугушвили решил сказать, кто он. — Я из милиции. Понимаете, дорогой, я получил приказ искать ваши прыгающие калоши.

— Мои? Зачем?

— Для фабрики.

— Но зачем же?

Нигугушвили загадочно улыбнулся:

— Теперь, понимаешь, нужны!

— Нужны? А я тогда оставил их на фабрике…

— На фабрике? Как это оставил?! — старший сержант вскочил. — Пошли, дорогой! Скорей!..

Чебуреки пожал плечами. Все удивлялись его поступкам, а в них не было ничего особенного. Он обмотал шею старым любимым теплым шарфом, сунул концы его под плащ и легонько свистнул.

Старший сержант Нигугушвили, молодой человек недюжинной храбрости, попятился назад. Желтый кожаный портфель, что лежал рядом со столом на стуле, пошевелился и приподнял ручку. Замки сами собой защелкнулись, портфель встал на тонкие пружинистые ножки, легко спрыгнул на пол и засеменил следом за Чебуреки. Дверь сама открылась, потом захлопнулась и вежливо сказала скрипучим голосом:

— До свидания! Приходите к нам еще!

— Слушаюсь, — сказал старший сержант, кивнул и отдал двери честь. Он поспешно зашагал позади Чебуреки, стараясь ступать в ногу с портфелем.

Они тихо миновали дремлющего вахтера и статую тореадора Эскамильо с отбитым носом. Чебуреки молча пришел в цех, где длинная лента конвейера уносила на склад готовые калоши, и ткнул пальцем на ленту. Прыгающие калоши он оставил тут.

— Вай-вай-вай! — воскликнул старший сержант. — Что ты наделал, дорогой! Зачем оставил? Принес бы в отделение милиции — все было бы в полном порядке. Вай-вай-вай!

Старший сержант открыл дверь, и они прошли на склад. Дверь оказалась с пружиной и чуть не прищемила портфель. Но портфель ловко подпрыгнул и успел проскочить вслед за хозяином.

Калош на складе лежали горы. Искать какую-нибудь пару — все равно, что искать камушек на дне моря. Но все это свеженькие калоши, а где старые? Старшему сержанту стало грустно. Но он не показал виду.

— Вспомни, дорогой, когда это было, а?

Но Чебуреки никак не мог вспомнить. Примерно месяц назад… Или два… Толстый кладовщик полистал накладные. Те самые бумажки, по которым отправляют калоши в магазин. Калоши давно отправлены в восемьдесят восемь городов. Продают их в восьмистах восьмидесяти восьми магазинах.

— Какие, какие? — переспросил кладовщик. — С белыми пупырышками? Так это ж, наверно, брак. Брак мы в другие города не отправляем, продаем у себя. Ищите в универмаге «Резиновый мир», где же еще?

— Вай-вай! — воскликнул Нигугушвили и похлопал Чебуреки по плечу.

Теперь он точно знал, во-первых, что прыгал по улице не Чебуреки, а Кто-то другой. Во-вторых, он знал, как к этому Кому-то другому попали калоши: они куплены в универмаге «Резиновый мир». Милиционер решил открыть Чебуреки тайну: он, старший сержант Нигугушвили, собственными глазами видел прыгающего человека!