Чеченец. Ключ от рая и ада

— Ты совсем что ли? Мне от тебя ничего не надо. Хватит и вот этого подарка. Максим ювелир и работает в ломбарде. Он сказал, что эта ручная работа, серебро и бриллиант. И да, имей ввиду. Мама унижалась перед отцом, была тряпочкой под его ногами. Меня ты не заставишь пресмыкаться и подчиняться, несмотря на свой грозный вид. Влада Гранина не такая, ясно! А свои подарки засунь себе в одно место! Я не продаюсь, запомни раз и навсегда!

— Тебе не кажется, девочка, что ты переигрываешь?! Любая девушка хочет иметь богатого мужа, обеспеченный дом, дорогие наряды и украшения! — повысил он голос.

— Эй, не надо меня сравнивать с кучей тупых алчных сучек! Ещё раз так скажешь, и я тебе врежу по наглой роже! — возмущённо крикнула она.

Равиль чуть не пополам сложился от смеха, хватаясь за живот.

— Ты знаешь, девочка, со мной ещё никто не смел так разговаривать, кроме Севки. Обычно люди бояться таких как я. Сам не понимаю, почему тебе сходит с рук такое поведение.

— В жизни нужно бояться только смерти, потому что она необратима. Остальное можно пережить или исправить, если очень постараться. Мы идём в дом, или будем тут стоять?

— Сейчас, возьму твою сумку из багажника.

Равиль поселил девушку в той спальне, где они с Антоном спали в прошлый раз, а потом пошёл переодеваться в домашнюю одежду.

Через двадцать минут он уже ставил тарелки с овощным рагу, на стол. Еда осталась от завтрака и, нужно было только разогреть в микроволновой печи, что он и сделал. Влада тем временем нарезала, сыр, колбасу и хлеб.

— Скажи, Равиль. Если Антон твой сын, тогда где мой настоящий брат. Он у твоей бывшей жены? — поинтересовалась девушка.

— Нет. Давай сядем и я тебе расскажу. Только ты уверена, что хочешь слышать ещё и это, после того стресса который пережила?

— Говори. Не люблю, когда от меня что-то скрывают, — решительно заявила она.

Равиль сел за стол и начал медленно есть, рассказывая.

— У меня никогда не было жены. Я уже говорил, что было только две девушки. Первую я бросил сам. Она изменила мне. Хотя я думал жениться на ней. Вторая, Лена, бросила меня сама. Она забеременела и хотела сделать аборт. Я не позволил. Сказал, что мы поженимся, после рождения малыша. Я не знаю, в чём причина, но Лена не хотела этого ребёнка. Я же полюбил всей душой ещё не рождённого малыша. Может она просто не хотела жить с таким как я. Буду откровенен с тобой. Моя мама русская, а отец чеченец. Именно поэтому у меня такой характер, хотя отца я, никогда не видел. Мама говорила, что родинка на руке, это родовое пятно в семье отца. Оно передаётся от отца к сыну. Так вот, когда Лену привезли в роддом, меня не было в этом городе. Она родила мальчика и хотела отказаться от него, сдать в дом малютки. Но с ней в одну ночь рожала твоя мама. Её сын умер через пару минут после родов. Лена отдала акушеру золотые серьги, чтобы та помогла и подменила детей. Таким образом, когда она вышла из роддома, то предъявила мне справку, что наш сын родился мёртвым. Потом она уехала. Сейчас замужем за американцем. У меня есть запись признания акушерки, которую сделал на диктофон Всеволод Игоревич. Как только я увидел у мальчика своё родовое пятно, тут же приказал всё выяснить.

Кое-что насчёт Лены Равиль соврал. Но не говорить же правду. Сейчас он наблюдал, как по щекам девушки потекли слёзы.

— Значит, мой настоящий брат умер. А мама очень любила Антона. Она и не подозревала, что он не родной, пока ему не сделали анализ на группу крови. Даже тогда она утверждала, что это её сын. У Антона четвёртая отрицательная группа крови, ни у кого в нашей семье её нет, — девушка всхлипнула, смахивая слёзы ладошкой.

— У меня четвёртая отрицательная. Видишь, даже в этом всё сходится.

Равиль подошёл и, подняв девушку со стула, обнял. Он стал ласково гладить её по голове.

— Не плачь. Всё будет хорошо. Я говорил, не стоит об этом сейчас. У тебя было и без того много потрясений за вечер. Прости, что вышло такое паршивое день рождение.

— Ты ни в чём не виноват, Равиль, — Влада обняла его и уткнулась носом в грудь.

— Виноват. Нужно было настоять, и перевезти вас с сыном сюда, ещё раньше. Тогда бы не было этих неприятностей. Хочешь, позвоним Севе, узнаем как малыш?

— Хочу, — снова всхлипнула она.

Вольский отстранился, а потом взял со стола телефон. Он позвонил другу и включил громкую связь.

— Сев, как там Антоша? — спросил он.

— Немного плакал в начале. Я отвлёк его игрой на приставке. Мы с ним гоняем на машинах наперегонки.

— Узнаю любителя видеоигр. Ты не мог бы привезти его к детскому саду завтра, часам к восьми?

— Сделаю, какие проблемы.

— Хорошо, об остальном, как всегда, при личной встрече, — сказал Равиль и отключил вызов.

— Вот видишь, с малышом всё хорошо. Планирую сделать Севу крестным отцом. Крестную выбери ты, — улыбнулся Равиль.

— У меня только одна подруга. Если крестить его, то до конца августа. Она уезжает учиться в другой город.

— Хорошо, завтра напиши мне её данные. Сева разложит её жизнь по полочкам. Не смотри так удивлённо. Дронова я знаю с пелёнок, а твою подругу ни разу не видел.