Чеченская марионетка, или Продажные твари

Теплое вечернее море расслабляло, смывало страх и напряжение вместе с чужим, назойливым запахом духов «Фиджи». Накупавшись, Маша с удовольствием прошлась босиком по прохладным камням пляжа, сняла рыжий парик вместе с резиновой шапкой, встряхнула свалявшимися под париком темно-каштановыми волосами, достала из сумки пакет, в котором лежали шорты, майка и китайские тапочки.

Через пятнадцать минут она садилась в черную «Тойоту», которая поджидала ее в тихом переулке неподалеку от кафе.

ГЛАВА 16

Глубокой ночью старый темно-зеленый «микрик» с заляпанным грязью номером и погашенными фарами почти бесшумно подъехал к двухэтажному зданию офиса Областного управления торговли. Из «микрика» выскочили четыре темные фигуры, аккуратным ударом пистолетной рукояти оглушили охранника, дремавшего в будке.

Они знали, как отключается сигнализация в здании, поэтому оглушительная сирена не завыла, когда они открыли дверь. У них была связка ключей от всех дверей в этом здании.

В кабинете коммерческого директора управления жалюзи на окнах были опущены, шторы плотно задернуты. Ночные гости включили свет и, распределившись по четырем частям кабинета, стали обыскивать его, тщательно и быстро. Никаких следов своей молчаливой работы они не оставляли, каждую вещь клали на прежнее место. Заглянули и в индивидуальный сортир, но там искать было негде, каждый уголок на виду.

Через полчаса они закончили свою работу, но один из них все-таки еще раз зашел в сортир справить малую нужду. Застегнув ширинку, он на всякий случай, для очистки совести, поднял крышку бачка.

Через десять минут «микрик» с погашенными фарами тихо отчалил от ворот офиса. Теперь в нем сидел еще и охранник. Он не успел очухаться, рот его был заклеен куском скотча, руки связаны за спиной.

А еще через полчаса появились новые пассажиры – сонный, перепуганный Вячеслав Иванов в вишневой трикотажной пижаме и его телохранитель Николай в тугих белых трусиках, оглушенный, как и охранник офиса, ударом пистолетной рукояти. Рты обоих тоже заклеили, руки связали.

«Микрик» выехал из города и направился к горам. Отодранная от крышки туалетного бачка маленькая кассета от видеокамеры лежала в кармане джинсовой куртки одного из ночных гостей.

Всю долгую тряскую дорогу Вячеслав Борисович жалобно, но достаточно громко и выразительно поскуливал сквозь скотч, чем серьезно раздражал своих попутчиков. Когда «микрик» въехал в маленькое горное село, охранник и телохранитель уже окончательно очухались. А Иванова пришлось вносить в дом чуть ли не на руках – ноги отказали ему, от страха он почти лишился чувств.

Куски скотча со ртов сняли, но рук не развязали.

– Ты плохо спрятал кассету, – с мрачной усмешкой произнес Ахмеджанов, выслушав доклад одного из своих боевиков.

– Аслан! Какую кассету?! Что ты говоришь?

Чеченец сунул в лицо Иванову маленькую кассету от видеокамеры, замотанную в тонкий полиэтиленовый пакет, с куском широкого лейкопластыря, прилипшего к полиэтилену.

– Что это? Я не понимаю!

– Сейчас поймешь. – Носком тяжелого ботинка он легко врезал бывшему комсомольцу в пах. Тот скорчился и опять громко заскулил. – Видеокамеру принесите! – крикнул чеченец кому-то.

Появилась видеокамера. Он развернул кассету, вставил ее в камеру, просмотрел несколько первых кадров и тут же выключил.

Иванова осенило. Он понял, что это за кассета.

– Аслан! Мне же ее подкинули! Девчонка вечером приходила, корреспондентка, она и подкинула!

Заикаясь, путаясь, он стал рассказывать о визите очаровательной Юли Ворониной.

– Как, говоришь, газета называется? «Кайф»? А удостоверение ты ее видел?

– Нет! – в ужасе спохватился Иванов.

– Кто-нибудь из вас видел ее документы? – обратился чеченец к охраннику и телохранителю.

– Я попросил ее предъявить, – стал объяснять охранник, – но тут Иванов вышел и велел ее не задерживать. А мне что? Он велел, я пропустил.

– Значит, никаких документов этой корреспондентки никто из вас не видел. Как она выглядела?

– Шикарная баба, – начал охранник, – лет двадцать пять, волосы рыжие, прямые, короткие, челка до глаз. Глаза синие. Ноги, бедра, грудь – все высшего класса.

– Да! – горячо вмешался Иванов. – Именно такая! Я еще спросил, сколько ей лет, она сказала: двадцать пять.

– Завянь, гнида, – брезгливо бросил чеченец, – тебя не спрашивают.

– Подожди, Аслан, – не унимался Иванов, – она еще сказала, что живет в «Солнечном береге», с подругой.

– В «Солнечном береге»? – Глаза Ахмеджанова тускло сверкнули. – Может, она тебе еще и номер назвала?

– Нет, – сокрушенно покачал головой Иванов, – не назвала.

Чеченец закурил, выпустил дым колечками и, переводя задумчивый взгляд с охранника на телохранителя, спросил:

– Она худая или полная?

– Скорее худая, – подал голос телохранитель, который так и стоял в одних трусах, поеживаясь от ночной прохлады.

– Худая, говоришь? – Еще одно идеально круглое колечко дыма медленно поднялось к потолку и растаяло. – Ладно, проверим.

* * *

– Приставал? – спросил Вадим, когда Маша рассказала подробности визита корреспондентки Юлии Ворониной.