Чеченские рассказы. Малая сборка. Война

Весь рынок состоял из четырёх торговок, продававших одинаковый товар в скромном ассортименте. Кроме двух сортов кофе, сигарет и мелочи вроде печенья широко был представлен наш армейский паёк: говяжья тушёнка, сгущёнка и рыбные консервы. Мы, единственные в тот момент покупатели, уложились не более чем в пять минут, бэтэр развернулся и помчался восвояси, поднимая пыль. Довольные бойцы делились впечатлениями. Так впервые я побывал в этом имевшем дурную славу ауле, не раз попадавшем и до, и после в сводки чеченской войны.

4

– Как съездили? По глазам вижу, что удачно.

Не знаю, сияли ли мои глаза, но капитан оживился не на шутку.

– Петручио!

– Я, тарищ капитан.

– Ужин когда у нас?

– Всё уже готово, только компот доварится.

– Где ты видел, Петручио, в армии на ужин компот? Компот бывает только в обед. Давай, строй всех, с котелками!..

Мы большими порциями пили заметно разбавленную водку, закусывали моим привезённым из дома салом, сыром и тушёнкой. После первых кружек выходили стрелять по бутылкам, и я стрелял хорошо.

Смеркалось. Мы распивали вторую, и капитан Корнеев постепенно становился Игорем, а я Сан Санычем, хотя Санычем никогда не был.

Оказалось, что Корнеев стал командиром ВОПа необычным образом. К нашему полку он не имел никакого отношения, а служил в Питере в каком-то управлении. Его направили в Моздок как замполита-психолога с гуманитаркой, со сроком командировки один месяц. Но где Моздок, там и Чечня, а где месяц, там и три. Занесла его нелегкая в наш полк, а в полку замполитов и психологов и своих хватает, а командиров взводов – наоборот, не хватает. Вот и попросили временно, а это дело известное.

Тяготился Игорь страшно всем этим командованием, на своём спокойном месте капитан давно отвык от личного состава. Успокаивал он себя только тем, что за каждый день в Чечне нам начислялось 950 рублей. Каждое утро Корнеев высчитывал, сколько он заработал сегодня, и только это придавало капитану силы. Меня его подсчёты забавляли. Нужно сказать, что тогда на слуху у всех были разговоры о появившихся всего несколько месяцев назад огромных для военного человека «боевых» деньгах, многие не скрывали, что едут в Чечню на заработки. И отношение Игоря к своей боевой деятельности не казалось противоестественным.

Узнал я ещё, что Игорь, как и я, военное училище не заканчивал, но не потому, что учился в университете, а потому, что служил десять лет прапорщиком по комсомольской линии, по этой же линии, ставшей воспитательной, и перешёл в штаб, а оттуда его направили на трёхмесячные курсы – получил лейтенанта, потом, через два года, старлея и совсем недавно, перед командировкой, – капитана.

5

Мы пили водку из третьей бутылки и переходили уже из той стадии опьянения, в которой говорят о женщинах, в следующую. Лицо Корнеева всё больше становилось дубовато-воинственным.

– Сан Саныч, а ведь противник не дремлет!

– Не дремлет?

– Не дремлет!.. Надо потрепать его… Давай по последней… разливай, чё там, и в бой!

– Давай. За нас…

Через минуту Корнеев снимал трубку и накручивал аппарат полевой связи.

– Товарищ майор? Сергей Евгенич, разрешите открыть огонь?.. Есть уничтожить!.. Есть поддержать огонь!..

К майору Головченко вчера тоже приехала «замена» в виде замполита батальона Лихолата. И там, на РОПе, наше руководство, очевидно, находилось в той же фазе воинственности, что и мы.

– Никакучий тоже Головченко. Сам кричит, чтобы я его поддержал огнём. По нему противник собирается нанести удар… Кошевой!!!

– Я, тащ…

– Елагина ко мне! Всех сержантов давай сюда!

– Понял.

– Не «понял», а «есть», тащ сержант!..

Я шёл во тьме через дорогу за Кошевым на позицию ЗУ-23. Расчёт уже приноравливался. Два длинных спаренных ствола поворачивались влево-вправо, опускались в направлении реки и устремлялись в звёздное небо. Нас у зенитки собралось человек семь-восемь – целая боевая группа. Коренастый сержант-зенитчик Елагин с Корнеевым уточняли цели. Капитан ждал выстрелов РОПа. Наконец из-за горного массива потянулись трассирующие ленты.

Тишина взорвалась. «Огонь!» Зэушка задрожала, огненные пунктиры понеслись в заснувшие горы на другом берегу реки. «Огонь!»…

Зрелище было потрясающим. С РОПа взметнулись две осветительные ракеты – зелёная и красная. Корнеев выхватил из рук бойца автомат и забил длинными очередями в след светящихся трасс. Потом в руках капитана оказался пулемёт ПК. Сотрясаясь от толчков тяжёлого пулемёта, во вспышках, в свете ракет, он на миг выходил из тьмы и снова превращался в беснующийся силуэт. Все уже стреляли из автоматов, и я тоже в упоении разряжал магазин в чёрные вершины.

6

Служба с Корнеевым нравилась мне. Капитан предоставил мне полную свободу действий. Под моим руководством началась отрывка хода сообщения от землянки к позиции ПК и противоосколочной щели (я где-то по пути на ВОП услышал о миномётных обстрелах, которые, как потом оказалось, если и случались, то из-за «высокого мастерства» наших же полковых миномётчиков).