Чеченский бумеранг

Ах, как красив был Лебедь в своей стремительности. А с какой настырностью бегали за ним репортеры, боясь пропустить очередную крылатую фразу. Генерал славился ими. Должен был прославиться и готовившимся в глубочайшей тайне действом. Оно, правда, почему-то оттягивалось. Вернее, Лебедь спешил. Грозный сдали красиво: и многие блокпосты перед городом свернули, и слухи сладкие про деньги пустили. И основные силы войсковой группировки уже начали выдвигаться по маршрутам, сжимая клещи, но еще рано, рано было вызывать на подписание капитуляции чеченских полевых командиров. Засевший внутри Грозного спецназ еще не получал команды на начало операции.

– Войне конец, – шептали меж собой журналисты, и только один я из всей братии знал, как ловко все перевернется в нужный момент. Они имели в своих блокнотах лишь запятую, а я единственный распоряжался точкой.

Владел я еще и копией карты, на которой Заремба обозначил места захоронения погибших разведчиков. Победа наконец-то даст возможность перевезти их прах на родину и перезахоронить с честью. Детали обсудим вместе с подполковником, когда войдем в Грозный. Я мудро выписал себе командировку на двадцать дней…

– В полдень все узнаете, – многозначительно пообещал Лебедь, когда журналисты совсем насели на него, умоляя об интервью.

И то дело: негоже секретарю Совета безопасности бросаться разработками Генштаба походя. Но неужели к полудню войска успеют сомкнуть кольцо окружения? Меня почему-то потихоньку начинал бить мандраж, ибо что-то не состыковывалось с простой логикой. Я бы вообще на месте генерала прилетел на день позже, чтобы прокомментировать свершившийся факт, а не предстоящие намерения. Но Александр Иванович никогда не отличался терпением. Став третьим в борьбе за кресло Президента и уже тем самым обеспечив себе политическое будущее, захотел чего-то сразу. И перешел в услужение к Ельцину, лишь тот предложил ему кресло секретаря Совбеза.

А вообще последние дни словно напоказ вырисовали мне психологию власти. Если первый поход Зарембы в Чечню представил как бы скелет войны – грубый, лишенный прикрас, и одновременно с этим стремительный, сметающий все на своем пути, то сейчас предстала ее оболочка. Потная и невнятная, как Вениамин Витальевич. Жесткая и бескомпромиссная в лице-маске Павла Сергеевича. Выставляемая напоказ, красующаяся собой, как Лебедь…

Впрочем, все будет ему прощено, ежели сейчас он доведет дело с Чечней до конца. При помощи подполковников и капитанов. Победы хороши тем, что позволяют забыть мелкие прегрешения.

– Хватит, навоевались! – очнулся я в полдень от генеральского удара по столу.

Мы толпились вокруг вынесенных в поле столов, за которыми ставили свои подписи Александр Лебедь и Аслан Масхадов. Два бывших советских офицера. Десантник и артиллерист. Не они войну развязывали, но история вывела именно их на авансцену ее заканчивать в августе 1996 года. А как же операция?

Я суматошно отыскал взглядом начальника Генерального штаба: что за шуточки? Ведь согласно только что зачитанному соглашению наши войска не могут больше двинуть вперед без согласований с чеченско-ичкерийскими властями ни одного своего солдата! А спецназ в центре Грозного? А вышедшие на прямую наводку артиллеристы? А севшие в кабины «вертушек» летчики? Мы что, бросаем их посреди операции? Кто здесь самый главный, способный остановить непоправимую ошибку? Что происходит?

Начальник Генштаба не поднимал головы, и я вместо взгляда довольствовался только видом его камуфляжного кепи. Нет, ну погодите, идет несостыковка. Надо остановиться и вспомнить об операции. Лебедь мира – он белый, а не черный!

– Наконец-то, – не сдерживали радости одни журналисты. Скорее всего, из НТВ, просидевшие в чеченских штабах и там обласканные и задобренные.

– Позор, – шептали другие, даже не знавшие про замысел Генштаба и просто реагирующие на легкость, с какой Россия отказывалась от всего и вся в Чечне. Скорее всего, в понурых оказались те, кто готов был показать войну в Чечне из русских окопов, но по воле и недальновидности министра обороны Грачева изгонявшихся оттуда как враги нации.

А Лебедь продолжал стучать по столу засученными по локоть руками. Кто же ему по голове настучит, чтобы лучше соображал! Война, собственно, нашим народам не была нужна, но и чтобы заканчивать ее так…

Начальник Генштаба вышел из толпы, сгрудившейся вокруг миротворца. Снимать погоны? Стреляться? У него один выход, если не отменит решение Лебедя…

Никто не застрелился. Не снял погоны. Не отменил договор. Армия утерлась плевком, что прилетел из-за стен Кремля, и поплелась создавать совместные с боевиками комендатуры, посты, патрули – всю эту ересь, которая закончится минимум через месяц. Великая победа чеченцев, незнаемо как свалившаяся им в руки?

Бред!

Я оглянулся на степь, за которой начиналась Чечня. Где ждали сигнала затаившиеся разведчики. Где еще не знали о Хасавюртовском соглашении и наступившем мире. Марево, впереди одно лишь марево. Но что-то еще должно произойти, чтобы все нарушилось, сломалось…