Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне

— Это не ко мне… — не глядя, ответил Костя, — с конвоиром обсуждай…

Когда задержанного увели, Катаев увидел сырое пятно на лакированной поверхности стула. Воин, философ и арестант обмочился.

Ничего из того, что Костя нагородил Жулебину он не собирался делать. Просто хотелось, чтобы хоть самую малость этот алкоголик прочувствовал что это, когда твоя судьба от тебя не зависит. Может быть этот оперской накат, незаконный и аморальный, заставит Жулебина задуматься (ох, как высокопарно) о человеческой душе. Возможно эти пару суток — на большее никто не закроет — он просидит, думая не о собственной крутости, а об ужасе человеческой потери, что в полной мере в ближайшее время испытают родители убитого им рядового Рыбникова.

Дверь снова скрипнула и в кабинет, грузно, зашёл подполковник Тузов. Его крупногабаритная фактура как-то незаметно заполнила свободное пространство кабинета.

— Не садитесь туда, товарищ подполковник! — заметив его движение в сторону опаскуженного стула предупредил Костя, — на другой, вон, лучше… А то ваш «мокрушник» обоссался малость.

Брезгливо осмотрев предложенный стул, Тузов, придвинув его к столу, сел напротив опера.

— Все материалы у тебя? — глянув на стопку листов воспалёнными глазами, устало поинтересовался он. На «ты» он перешёл ещё во время водворения Жулебина в камеру.

— Да… вот… — Костя двинул ему пачку навстречу, — осталось зарегистрировать и всё… Можно передавать в военную прокуратуру…

Своей медвежьей лапой, подполковник сгрёб бумаги себе подмышку:

— Не надо регистрировать. Мы сами… по своему ведомству проведем… — он тяжело встал и протянул руку, — благодарю за помощь.

Машинально пожав, Костя взглядом проводил уносимые подполковником, скрученные в трубку бумаги.

— На «боевые» спишете?

Тузов, царапнутый неприкрытым сарказмом, обернулся в дверях, секунду посмотрел поверх Костиной головы, куда-то на, заложенное мешками, окно и вернулся к столу.

Катаев почуял запах алкоголя, скорее всего, чистого спирта, и на его фоне физически ощущаемые волны злобной агрессии. На всякий случай, встал и чуть подобрался. Весовые категории с Тузовым у них были разные.

— Знаешь, мент, считай меня кем хочешь… Мне плевать… — подполковника заметно отпускало, в его покрасневших глазах злоба пополамилась с сожалением, — иногда лучше на «боевые» с орденом списать, чем как баба причитать потом, «ах, какая глупая смерть…» Пусть он для матери героем погибнет… Школу его именем назовут… а-а…, — Тузов махнул рукой и, разом поникнув, вышел из кабинета.

Жулебина выпустили на следующий день. Его, оставили в должности командира взвода, навсегда отобрав личное оружие. Труп рядового Рыбникова, с формулировкой «героически погиб, обороняя пункт временной дислокации при нападении боевиков» в цинковом гробу был отправлен в город Луга Ленинградской области. Представление о посмертном награждении орденом Мужества ушло в Министерство обороны первой спец-почтой.

Глава XIX

Кутузов нашёл Катаева в спортгородке, где тот вместе с Долговым вышибал пыль из самодельных боксёрских мешков. Дождавшись, когда его заметят, чтобы не входить самому в зону мельтешащих рук и ног, Миша отвёл Катаева в сторону.

— Константин, я договорился с РУБОПом, — Кутузов прямым ходом пришёл с прокурорского совещания, подмышкой он зажимал чёрную кожаную папку, — я бы не сказал, что этот Ильяс горит желанием, но на встречу согласился… Сказал, завтра, часам к двум подъезжать…

Костя, ещё толком не отдышавшийся, молча кивнул.

— Они обосновались недалеко от нас, на Староремесленном шоссе, — продолжал Михаил, — одной машиной спокойно мотанём и прикрытия брать не надо…

— Анатольич, ты кассету не забудь посмотреть, — напомнил Костя, — да и Саня пусть копию сделает.

— Уже… — улыбнулся Кутузов, — так что завтра едем… не пропадай…

Миша ушёл, а опера продолжили тренировку.

В этот же день Рябинину удалось дозваться в эфире до позывных «Визиря». Сергей узнал, что в ближайшие три-четыре дня у спецназа никаких плановых мероприятий не намечается и отряд в полном составе будет находиться в Ханкале. Если, конечно, не приключится форс-мажорных обстоятельств.

Возвращаясь со спортгородка, около столовой, Костя увидел столпотворение сотрудников милиции общественной безопасности — «мобовцев». Почти все они были в пыли или грязи, по полной боевой выкладке, с оружием. При этом бурно и анимационно обсуждали выезд, очевидно с которого только что вернулись, на очередную «зачистку».

Как оказалось, не успели их «Уралы» доехать до места начала спецоперации, как на дороге по которой они двигались, метров за двести до колонны кто-то привел в действие взрывное устройство.