Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне

Мовлади и, повернувшийся на Катаева, Магомед нахмурились. Взгляды их, словно лазерные лучи, выделив, взяли опера в перекрестье.

Миша продолжал «мудро» молчать.

Костя, чувствуя себя идущим по лезвию ножа, тем не менее, сдавать позиции не собирался. Он сюда приехал не для того, чтобы услужливо отдать кассету, из-за которой они рисковали жизнями.

— Парень, который на Садовой в машине сгорел, на соседней со мной койке спал… Я с ним не раз на «боевые» выезжал… — увереннее, будто воспоминание о Сашке Таричеве придало ему сил, продолжал Костя, — вы, парни, это точно должны понять… кассеты мне не жалко… забирайте… Но и нам хоть в чём-то помогите…

Магомед и Мовлади, выслушав Костю, снова затарахтели по-своему. Косте показателось, что пару раз он услышал «Сэйфул» и «Анзор». Затем Магомед вышел из кабинета. Мовлади, словно распустив внутри себя плотный сгусток негативной энергии, пружинисто вернулся к себе за стол.

— Вы Сэйфуллу харашо искали? — гораздо более миролюбивым тоном спросил он у Катаева, — Как он выглядит, знаешь?

— Приблизительно… — опять соврал Костя, — есть портрет словесный. Адрес один проверяли, где он отсыпаться мог.

— На Пэрвомайке?

Костя прикусил язык. Не решаясь подтверждать своё знание про перевалочный пункт, чтобы Мовлади не сопоставил это с исстрелянной «шестёркой» на «карманной» дорожке, он на пару секунд замолчал. Ещё не успев выбрать правильный вариант ответа, а Мовлади уже, воспользовавшись паузой, всунул:

— Ладно… ладно… Нэ помнишь так нэ помнишь…

Хех…

Теперь и в его тоне добавились уважительные нотки:

— Этта… На вашей записи, кароч, Сэйфуллы нэт… — вытянул руку в сторону моноблока.

— А кто есть? — под простачка спросил Катаев.

— Так… — чеченец улыбнулся, но в его улыбке Косте почудился звериный оскал, — шантрапа… в основном… Пэдэрасты…

— А-а-а, — понятливо кивнул опер.

— А к вашим погибшим они никакого атнашэния нэ имеют, кароч… — продолжил Мовлади, — да и ты сам гаваришь, что там Сэйфулла в тэме… А здэсь нэ те… нэт… Они к Сэйфулле или Стингеру никаким боком…

Костя понял, что изначально допустил ошибки, сообщив рубоповцам об имеющейся у него информации о причастности Сейфуллы к нападению. Но рядом был Миша Кутузов, которому не стоило знать, что опера давно просчитали источник «дезы» и по этой причине, в его присутствии, пришлось оперировать в разговоре официальными данными. А вот зачем сейчас Мовлади гнёт в сторону Сейфуллы, Катаев понять не мог.

— Но «тэтэхи» везде светятся… и у наших и у ваших, — возразил Костя, — да и почерк похож.

— Э-э-э, Канстантин! — эмоционально перебил его Мовлади, — знаешь, тэтэх сколько в городэ ходит… Морэ. У каждого втарого ваххабиста есть…

— Значит, вы нам пока ничем не поможете? — Костя обернулся на Кутузова. Тот всё сидел. Молчал.

— Пачэму нэ паможэм, — Мовлади встал, одернул на себе форменную куртку, — вы мужчины… я это сразу понял. Мы тут случайно, — в этом месте чеченец не сдержал хищной улыбки, — чэловэчка аднаго задэржали. Думали к нашим как-то причастэн… оказалось нэт… В Ханкалу хатэли его свэзти, в Мабильник сдать, но вижу вам он нужнее будэт… Пайдёмте, пакажу…

Подзагрузившиеся от его слов Катаев с Кутузовым, не поняли как оказались в коридоре, а Мовлади уже запирал кабинет с моноблоком и вставленной туда кассетой. Спросить про неё Костя посчитал неуместным — Мовлади заинтриговал. А кассета дело наживное, тем более копия есть.

Они спустились по пустынной лестнице на первый этаж. На вопрос заговорившего Кутузова об Ильясе Алиевиче, Мовлади дёрнул щекой, сказав, что лично проводит оперативников до КПП.

Омоновцев на улице уже не было, да и количество автотранспорта поредело. На крыльце стоял Магомед и ещё один, такой же высокий и спортивный, чеченец в рубоповской форме. Когда Мовлади и вологжане вышли из входных дверей на крыльцо, Магомед шагнул к ним навстречу и, за его спиной Костя увидел сидящего на ступеньках, прикованного к перилам наручниками, скрюченного человечка.

Вывалянные в бетонной пыли сине-зеленые джинсы, разношенные кеды, драная рубашка и чёрный пакет на голове. Всё его тело подрагивало словно от холода.

— Забирают? — кивнул Магомед на Катаева с Кутузовым.

— Пака нэ знаю… — Мовлади повернулся к подошедшим сзади операм. Выдержав, словно настоящий кавказский тамада, паузу он спросил, показав пальцем на прикованного:

— Сэйфуллу брать будэте?

Миша оторопел, Костя, хоть и ожидавший чего-то подобного, тоже слегка тормознул. Довольный произведённым эффектом, Мовлади спустился на ступеньку и сдёрнул пакет с дрожащей головы сидящего человека. Наверное, логичней было увидеть волчью морду со щёлкающей пастью, а не это распухшее от побоев молодое лицо. Соответствие словесному портрету определить было трудно — слишком обильны нанесённые телесные повреждения, а застывший в глазах страх не был похож на человеческий.

Скорее, напоминал испуг, загнанной в угол крысы.

— У вас наручники с сабой есть? — выступил вперед, из-за спины Магомеда, незнакомый рубоповец, — или падарить?

Кутузов, выдернув из одного из многочисленных карманов разгрузочного жилета наручники, шагнул к задержанному.