Чеченский капкан

Для кого-то эти несколько минут дороги оказались последними. К кому-то медленно возвращалось сознание.

Вспоминает Олег Савцов:

«Я помню, что я был без футболки, только в шортах и в кроссовках. Было очень холодно, меня просто всего трясло. Плохо очень было слышно, все как-то вдалеке. И голова кружилась, просто ужасно. И кричу: «Это свои?» Вот дверка, и мужчина стоит, он говорит: «Свои, все хорошо, сиди, сиди». Оборачиваюсь назад: все лежат, кто на полу, кто-то рядом со мной помню, сидел».

Рассказывает Анжелика Игнатова:

«Со мной рядом сидела девушка, Наташа. Вот, она меня трясла постоянно, чтобы я только не проваливалась. Когда остановили автобус, я сама уже дошла до больницы. Мне тогда пришло осознание, что я жива, что все нормально».

По официальным данным, было спасено 750 человек. Только больница Института имени Склифосовского приняла 349 пострадавших. Состояние больных было разным. Кто-то пришел в себя почти сразу, кому-то понадобилась интенсивная терапия.

Вспоминает Ирина Фадеева:

«Я помню себя уже в больнице, раздетой полностью, полностью раздетой. Я еще говорю: «Почему я раздета вся, все одеты, а я голая совсем?» Мне говорят, что одежда в крови была вся. Я думаю: откуда кровь, моя или что? Там врачи приходили несколько раз, нас переписывали, я все спрашивала, но ни про кого не могла ничего узнать сначала. Потом мне сообщили, что Кругликовы нашлись и они в госпитале. Я говорю: а Ярослав? Они опять говорят, что нет. Но я в тот момент не могла поверить, что как это, я его держала — и вот очнусь без него. Думаю, может быть, он очень стеснительный, скромный. Может быть, все сказали, как зовут, чего. А он просто лежит где-то и не говорит. Боится сказать».

Она попросила чужую одежду. Написала расписку, что покидает больницу по собственной воле. И чтобы не встречаться с журналистами у входа, перелезла через забор. Добравшись до телефона, она стала обзванивать больницы, потом морги. Звонила она недолго.

«Я когда нашла его в морге… У меня даже такая радость была, что я его нашла, так быстро. И у него какое-то такое выражение было на лице… Я говорю: «Ну, все, сын, не волнуйся. Я тебя нашла, как обещала, и сейчас я к тебе успею».

Она вышла из морга через черный ход. Остановила такси и попросила, чтобы ее отвезли на Коломенский мост. По этому мосту Ирина часто гуляла с маленьким Ярославом. Приехав, она вдруг вспомнила, что у нее нет денег. Она предложила водителю обручальное кольцо. И тот равнодушно взял. Выйдя из машины, Ирина вздохнула, перегнулась через перила и шагнула вниз.

«Когда меня вытащили, я попросила: «Вы меня не сдавайте никуда». Потому что думали, что я сумасшедшая. Меня еще спрашивают: «Ты чего тут, откуда ты?» Я говорю: «Из морга». Конечно, они думали, что я просто ненормальная, вода-то холодная. Я говорю: «Нашла сейчас своего ребенка в морге. Хотела пойти к нему».

То, что она осталась жива, спасатели называют чудом. Но что значит это чудо по сравнению с чудовищной несправедливостью, которая отняла у Ирины самое дорогое — сына.

Впрочем, в отличие от большинства тех, кто одновременно с ней хоронил своих близких, Ирина точно знает, отчего погиб ее сын. Тогда, в морге, она обнаружила на голове Ярослава пулевое отверстие. Вот откуда была кровь на ее одежде. Скорее машинально, чем преследуя какую-то цель, Ирина задала следователям вопрос, откуда могли выстрелить в ее сына. И неожиданно натолкнулась на холодный ответ: «Этого не могло быть».

Ярослава не вернуть. Но почему-то именно эта ложь, продиктованная то ли глупой секретностью, то ли чиновничьим упрямством, ранит теперь Ирину даже больше, чем возобновленный по горячим следам мюзикл.

Выйдя из больницы, Анжелика Игнатова пытается не вспоминать о происшедшем. Теперь каждый день жизни она воспринимает, как подарок судьбы.

Олег Савцов в труппу больше не вернулся. За это время он подрос и не мог больше играть маленького беспризорника. Сейчас он репетирует новую роль. И мечтает стать артистом.

Ирина Фадеева

живет воспоминаниями о сыне. А потому живет очень трудно.

Она говорит:

«Легче пережить, если бы это было со стороны любого человека, имеющего власть, который бы вот что-то сказал такое. Нашлись бы такие душевные слова. Ведь это же все люди сразу увидели бы и почувствовали. А когда мы читаем, что там иски кто-то собирается подавать… Но мы еще посмотрим, что это такое. Да ведь люди не потому даже подают, что это материально, а чтобы их услышали!»

Восстановленный мюзикл «Норд-Ост» не смог стать символом бесстрашия перед угрозой террора, как, видимо, задумывалось устроителями. Прекрасные спектакли, первоклассная реклама оказались бессильны перед людской болью. Билеты раскупались плохо. Вскоре спектакль закрыли.

Глава 18 В погоне за призраком