Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период

Широко практиковалось на Северном Кавказе катание на санках, которые в бытовых целях использовались горцами с древнейших времён. На санях катались и девочки до 9–10 лет. Спуски на санках, как и на горных лыжах и коньках, производились на скорость, на дальность и сложность маршрута. Встречались спуски сидя (ноги по бокам волочатся, ноги впереди, на корточках, по-турецки), лежа боком, на животе (головой вперед), на спине (головой назад).

Всевозможные скатывания со склонов гор бывали одиночные и групповые, когда несколько человек, взявши друг друга за талию, образовывали цепочку. При этом тех, кто в конце упадёт, наскочит на другого, вовремя не встанет, осуждали; нередко таких даже не пускали кататься цепочкой. Катание на горных лыжах начиналось в 5–6 лет, катание на коньках с 8–9 — летнего возраста. Почти в каждом селении имелось 1 — или 2–3 катка, куда собирались обычно к концу дня дети. На горных лыжах с более широкими полозьями подростки летом спускались со склонов гор по сухой, выжженной солнцем траве [2298].

В конце 60-х годов XIX века на территории Терской области были сделаны важные археологические открытия. Один из исследователей Северного Кавказа, А.П. Ипполитов открыл в 1867 году в отрогах хребта между реками Андийским-Койсу и Шаро-Аргуном замечательный памятник древности. Это были медные литые статуэтки, величиной не больше нескольких дюймов, изображавшие людей совершенно обнажённых, со шлемами на голове и с дротиками в руке. Между тем у горцев Мароевского общества они были известны под именем «христианских богов». В 1869 году Хабогием Кануковым случайно были обнаружены могильники в селе Верхний Кобан, многочисленные находки бронзовых вещей послужили толчком к изучению кобанской культуры[2299].

Стихийные археологические раскопки начались с того, что по Чечне пронёсся слух, будто — бы около Алдов кто-то нашёл в кургане необычайной величины алмаз. Эти слухи сами по себе уже взбудоражили чеченцев, а тут ещё кто-то пустил в ход молву, что жители Малой Кабарды давно уже обогащаются за счёт курганных находок. К концу января 1888 года много курганов уже были разрыты[2300]. Представители научных обществ, комиссий, работники музеев, краеведы, коллекционеры выкупали у местных жителей уникальные археологические предметы, а порой и целые комплексы вещей. Именно таким путём были приобретены в XIX веке известным австрийским археологом Фр. Ганчаром замечательные археологические коллекции 1 тыс. до н. э. — 1 тыс. н. э. в обществе «Чинахой» в Аргунском ущелье и вывезены в Австрию (сейчас хранятся в Венском музее). К сожалению, подобная скупка древних предметов приезжими людьми способствовала развитию кладоискательства. В итоге в конце XIX века хищническое разрушение памятников старины приняло катастрофические размеры[2301]. Практически всё население Сержень — Юрта занялось раскопками курганов. Между Джалкой и Урус — Мартаном было найдено множество бронзовых и серебряных изделий. Все эти предметы перешли в руки ремесленников и были переплавлены в слитки, а бронзовые находки выбросили, т. к. их стоимость была очень низкой.

Крест с серебром или платиной был найден в кургане недалеко от аула Чечен. В Аргунском ущелье, в древнем могильнике около села Соной нашли бронзовый полушарик с рельефным изображением женского лика, окружённого зубчатым венчиком. В одной из древних башен Аргунского ущелья был обнаружен крест лепной работы[2302]. За рекой Аргун нашли в кургане золотой пояс с драгоценными камнями, в Грозном он был продан за 200 рублей. В Герменчуке откопали шашку, печать и две медали. Муллы предупреждали население о греховности их действий. Они говорили: «…грешно отрывать кости покойников». Местная администрация также поспешила запретить археологические раскопки «любознательных джигитов»[2303].

Многие археологические открытия чеченцы делали случайно. Осенью 1911 года житель села Шатой, Махмуд Гаирбеков охотился на зверей в районе 4 участка Грозненского округа, где и обнаружил пещеру, а в ней находились «два металлических предмета старой древности, изображающих истуканов, напоминающих какой-то символ». Первый предмет изображал обнажённого мужчину, сделанного из меди или бронзы и напоминавшего куклу. Руки у этого истукана были отбиты, а соски были как у женщины. Второй был тоже мужчиной, но у него было два лица. Правая рука его была сложена на груди. После того, как находки были сделаны, М. Гаирбеков не стал их продавать, как все остальные, на рынке в Грозном, а написал письмо и отправил посылку с предметами древности в Музей Его Императорского Величества Александра III, в С.-Петербург. Житель села Шатой просил купить музей высланные предметы и ещё предлагал для продажи старинные, разнообразные монеты. Между М. Гаирбековым и музеем завязалась переписка, о результатах которой нам неизвестно[2304].