Чеченский рецидив. Записки командующего

Итак, к делу. Вначале оговорюсь, что о В. В. Путине я уже упоминал в книге «Моя война». Там речь шла о приезде Владимира Владимировича в Чечню в марте 2000 года. Многие помнят, что он туда прилетел на военном штурмовике. Коротким описанием этого визита (в Грозный и Ханкалу), а также совещания в Моздоке (летом того же года) я тогда и ограничился. Теперь хочу начать с «ближних подступов». Надеюсь, понятно, о чем речь — о возможности порой пробиться к первому лицу сквозь плотный строй личной охраны и ближайшего окружения Президента РФ. Тема эта проста до примитивности и для всех понятна, а для многих еще и актуальна.

Первая встреча с В. В. Путиным вне Чечни, вне войны состоялась еще летом 1998 года в Дагестане. Он был тогда еще первым заместителем руководителя администрации Президента РФ. А я тогда тоже «ходил в замах», еще не был первым лицом округа. Мы познакомились, но почти не общались, что не дало мне возможности, как говорится, почувствовать этого человека. Тем более что держался Путин скромно, свое мнение не навязывал. Помню, что очень внимательно всех слушал, старался поглубже вникнуть в суть обсуждаемых проблем.

Выражаясь молодежным сленгом, разборка тогда шла крутая. В Махачкалу прилетели Сергей Степашин (он в то время руководил МВД), представители Совета безопасности России, ФСБ, Федеральной погранслужбы, региональные лидеры… Моя позиция тогда мало кого волновала — докладывал командующий войсками СКВО генерал-полковник Казанцев. Анализируя ситуацию вокруг фактически самоуправляющейся Чечни, в которой кипели междоусобные страсти и группировки экстремистского толка готовились к агрессии против России, а также влияние «чеченского фактора» на Дагестан и соседние регионы, Казанцев резко критиковал руководство МВД и других силовых ведомств. Это вызвало закономерную ответную реакцию. И пошла разборка по полной программе. Для Казанцева это был тяжелый момент. Даже поднимался вопрос о снятии его с должности (об этом я более подробно писал в «Моей войне»).

Как повел себя в этой ситуации В. В. Путин — не знаю. Знаю только, что у меня остались впечатления о нем как о скромном человеке, вдумчивом, искренне пытающемся разобраться в обстоятельствах дела и не склонном к резким, необдуманным шагам. Учитывая это, думаю, что он не принадлежал к «группе радикалов».

Поскольку в тот момент мы с Владимиром Владимировичем (каждый в своей сфере и на своем уровне) находились как бы не на первых ролях, то и о доступности говорить не приходится. Об этом тогда даже не думалось. Проблема возникла уже после первых встреч в Чечне и Моздоке, где барьеры в общении различных должностных лиц не ощущались. Это случилось в Ростове-на-Дону осенью 2000 года, куда Путин, уже будучи президентом, прибыл с рабочей поездкой в область.

Я был командующим войсками СКВО и, как положено, встретил Президента России — Верховного главнокомандующего, надеясь из первых уст услышать его мнение и ответы на вопросы, волновавшие и всю страну, и лично меня. Больше того, я рассчитывал даже на личную встречу, которая не то что не исключалась, но и с большой долей вероятности предполагалась. Увы, «надежды юношей питают» — меня даже не допустили в зал Донской публичной библиотеки, где проходила встреча В. В. Путина с некоторыми региональными лидерами и представителями общественности. Там были журналисты, библиотекари, преподаватели вузов, студенты… А мне, командующему, охрана дала от ворот поворот. «Вас нет в списке», — ответил молодой парень с переговорным устройством в ухе.

Я так опешил, растерялся, что даже не знал, как реагировать. Меня будто кипятком окатили с головы до ног, но виду показывать не стал и поехал к себе в штаб.

Как позже выяснилось, В. В. Путин хотел со мной переговорить. Нужда в моем мнении по ситуации в регионе возникла еще во время разговора в библиотечном зале. Владимир Владимирович окинул взглядом «круглый стол» и, не увидев меня, подозвал своего помощника и что-то шепнул ему на ухо. Стали искать меня, но не нашли. Звонить и вызывать не стали — слишком жесткой была программа пребывания Президента РФ на Дону. Он улетел, мы так и не пообщались.

Я узнал о желании Владимира Владимировича поговорить в тот же день, но было поздно, чтобы что-то исправить. Поэтому опять разволновался, но теперь уже из-за чувства собственной вины. Понял, что погорячился, не настоял. «Ну, недосмотрели люди из ближайшего окружения президента, ответственные за протокол, — думал я, — ну, бывает. Их тоже понять можно. Не исключено, что работают недавно, опыта не нажили, а я вспыхнул, обиделся, как студент-первокурсник. Не к лицу это человеку моего положения А он, оказывается, хотел встретиться, потолковать и по обстановке в регионе, и по нашим военным делам. А я его подвел…»

Второй случай, который меня покоробил (и опять президент о нем наверняка и сегодня не знает), произошел в Адлере, в аэропорту. Я прилетел чуть раньше Путина, чтобы встретить своего Верховного главнокомандующего, но охрана опять меня не пропустила.