Чеченский рецидив. Записки командующего

Кстати, по поводу такта. Во время очередной поездки в Астрахань президент в один из моментов сказал мне: нужно обговорить один вопрос. И вот мы в резиденции губернатора Астраханской области Анатолия Гужвина. Я настраиваюсь на беседу с Верховным главнокомандующим. Слегка нервничаю, роюсь в своей папке с документами, потому что в таких случаях всегда хочется иметь под рукой какую-нибудь шпаргалку (мало ли о чем спросит). Хотя у Путина нет этой манеры устраивать экзамен какому-либо должностному лицу по «арифметике».

— Цифр пока не надо, Геннадий Николаевич. Это после, если понадобятся, — не раз говорил он. — Главное — идея, замысел…

Но все равно по привычке, выработанной годами, всегда старался запастись «опорными» документами. Меня пригласили, когда я уже наскоро успел еще раз пробежать глазами основные бумаги (как позже выяснилось, совершенно не понадобившиеся мне в тот момент).

В кабинете губернатора Владимир Владимирович находился один. Гужвина не было. Мы стали беседовать. Разговаривали минут десять, обсуждали крайне важные вопросы. И тут постучался и вошел Анатолий Петрович, чтобы доложить президенту о том, что тот попросил его накануне выяснить.

Договорить мы с В. Путиным не успели, появление Гужвина оборвало меня на полуслове, и в той ситуации я не знал, как быть: то ли продолжать речь, то ли сделать паузу. Двусмысленность положения усиливалась тем, что Анатолий Петрович явился не по своей воле — президент попросил его прояснить какой-то вопрос и доложить, что тот по-быстрому и сделал. Во-вторых, мы находились в личном кабинете губернатора, то есть как бы в гостях. В-третьих, Гужвин, хоть и гражданский человек, но занимает важный державный пост, прекрасно понимает, что такое военная и государственная тайна.

Владимир Владимирович мог бы его попросить выйти и подождать. Гужвин все бы понял и вряд ли обиделся. Хотя, конечно, ему, как и всякому человеку, при котором явно секретничают, было бы неприятно. Президент мог бы также дать мне понять, что беседу стоит продолжить и при губернаторе, что тоже было бы естественным. Но тогда в неловком положении оказался бы я. Дело в том, что обсуждали мы очень деликатную тему, а некоторые вопросы касались только нас, военных.

Короче говоря, все вышеизложенные соображения пронеслись в моей голове за считанные секунды. На какой-то миг я замялся, не знал, как быть. И тут президент незаметно для губернатора глянул на меня и приложил палец к губам: мол, перенесем разговор на потом. Я облегченно вздохнул. Ситуация разрешилась наилучшим образом. Гужвин стал докладывать, а я тут же откланялся.

Иду по коридору и думаю: это же надо, как он ситуацию «разрулил»! И губернатор не в обиде, и я избавился от необходимости лавировать в беседе, и время у меня теперь есть, чтобы хорошенько подготовиться ко «второй серии» разговора… В общем, в этом случае В. В. Путин проявил себя человеком тактичным и даже деликатным…

Само собой разумеется, основное содержание моих встреч и бесед с Верховным главнокомандующим не может быть вынесено на обсуждение широкой публики по вполне понятным причинам. Вопросы и проблемы, которые мы решали, возможно, навсегда останутся тайной. Что вполне закономерно. Поэтому пусть читатели меня простят за немногословие и не судят строго. Я лишь то могу рассказать, что могу.

Одной из проблем, возникших на юге России, была проблема надежного прикрытия государственной границы, а отсюда и вопрос передислокации некоторых частей. Никто уже не сомневался, что на территории Грузии находится банда Гелаева и что не сегодня, так завтра она будет пытаться прорваться на территорию Чечни.

Верховный главнокомандующий давно был обеспокоен этой проблемой. По данному вопросу он консультировался и с министром обороны РФ, и с начальником Генштаба. В конце концов дошла очередь и до меня. Мое мнение оригинальностью не отличалось. Я тоже считал, что передислокация нужна. Налицо был явный дисбаланс: в отдельных регионах наблюдалась переизбыточная концентрация войск (например, в Северной Осетии), в других же субъектах Федерации — вообще ничего (несколько военкоматов — не в счет).

Гелаевцы начали то тут, то там прощупывать границу, в том числе и через те участки, где в глубине территории или вовсе не было войск, или силы были явно недостаточны для блокирования и уничтожения бандитских отрядов. Участок российско-грузинской границы, проходящий по территории Чечни, гелаевскими бандитами был уже проверен и изучен в достаточной степени и не обещал ничего хорошего для успешного похода. Теперь готовились прорываться в других местах. Последующие события под Галашками (в Ингушетии) в сентябре 2002 года подтвердили наши опасения, об этом я подробно рассказывал ранее.

Короче говоря, передислокация назрела сама собой. Уже много лет, несмотря на войну в Чечне и военную реформу, ничего подобного не происходило. Но как отнесутся к этому республиканские лидеры и местное население? Вот в чем был вопрос.