Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах

– Как бы то ни было, но, вытащенный врачами из состояния клинической смерти, с неузнаваемым после пластической операции лицом, Воронин сумел подняться. К сожалению, его хватило ненадолго. Начал тренироваться, немного отыграл за «Торпедо», похоже, нацеливался на возвращение в главную команду страны.

Но Качалин его в сборную приглашать не стал. Допускаю, что годы спустя Гавриил Дмитриевич сожалел о своем решении. Не только я один полагаю, что Валерий – даже не будучи в своей оптимальной спортивной форме – в Мексике принес бы пользы больше, чем кто-либо другой.

– С кем он дружил из футболистов?

– Про «Торпедо» не скажу – боюсь ошибиться. В сборной совершенно точно – с Яшиным.

– Вот как?! На какой почве они, имея диаметрально противоположные стили жизни и привычки, по-человечески сблизились?

– Оба были личностями. Понимание этого сближало их. Да, не так тесно, чтобы дружить семьями или домами. Но на сборах я чаще всего видел их рядом. Как тут не вспомнить о товарищеской поддержке Льва Ивановича?! Расскажу об одном, может, самом характерном эпизоде.

В 1969-м в календарном матче встречались московские «Динамо» и «Торпедо». Перед выходом команд на поле в тоннеле Яшин оказался рядом с Ворониным. Тот вроде потихоньку возвращался в строй. Но было видно, с каким трудом это ему давалось, как важно было доказать себе и другим, что не погиб как футболист, что еще что-то может. Сильно изуродованное лицо Валерия, которого еще вчера называли «Аленом Делоном советской сборной», было напряжено, а глаза растеряны…

Прославленный торпедовец в той игре, которая оказалась последней в его карьере, забил. Забил фирменным воронинским ударом со штрафного. Был ли тот гол исключительно его заслугой? Или Лев Иванович – неподкупный, бескомпромиссный Яшин немного «помог»? У меня до сих пор нет однозначного ответа. Да и так ли уж это важно в данном случае? Яшин пообещал поддержать попавшего в большую беду товарища. А он был человеком слова…

Повесив бутсы на гвоздь, Воронин стал распадаться как личность. Время от времени появлялся в Федерации футбола, одалживал у знакомых деньги… Больно было на него смотреть. Как завершение всего – трагическая смерть в мае 1984-го. Валерия нашли бездыханным ранним утром в канаве на окраине Москвы. Голова у него была пробита тяжелым предметом. Сообщения прессы оказались на редкость немногословны. Следствие не обнаружило ни улик, ни подозреваемых. Дело вскоре закрыли.

…Воронин, большой футбольный романтик, на поле опередил свое время, но в жизни не мыслил себя вне эпохи «шестидесятых».

– Должен признаться, Савелий Евсеевич, что в середине 1970-х, когда я учился на журфаке МГУ и публиковал первые опусы в «Неделе», случайно оказался за спиной Воронина в очереди за гонораром. Несмотря на почти стертые временем шрамы, не узнать его было невозможно – обаяние, как и мастерство, нельзя пропить.

Услышав, как я шумно листал свежий номер воскресного приложения «Известий» (под мышкой держал еще пару-тройку экземпляров со своей заметулькой о тренировке национальной команды… парикмахеров), футбольный кумир некогда миллионов болельщиков повернулся и попросил: «Я – Валерий Воронин! Подарите одну «Неделю»? Там моя публикация». Конечно, один нештатный автор поделился с другим…

Насколько понимаю, спортивный журналист и писатель Александр Нилин, которого я иногда видел в редакции на Пушкинской, будучи многолетним и настоящим другом Воронина, подписывал его фамилией свои статьи. Соответственно гонорары получал весьма небогатый экс-футболист.