Чейзер. Крутой вираж

Утро принесло с собой острые как бритва размышления, трезвость рассудка и пустоту в сердце. Вокруг лежали те же узорчатые подушки, разлаписто упершись в ковер, стоял тот же бежевый с сиреневым рисунком диван, окружали стены пустой и тихой квартиры – бывшей квартиры.

Значит, она не перенеслась. Не проснулась в собственном времени, не открыла глаза там, где должна была, – в постели Мака, под его теплой рукой.

Холод усилился.

Нужно что-то делать. Срочно что-то делать.

Лайзе казалось, что если она не исправит эту чудовищную ситуацию сейчас, то не исправит ее уже никогда: время насмехалось над ней, заглатывало в бездонную пасть, приказывало смириться.

Смириться…

Ну уж нет!

Распахнутая форточка впустила в комнату радостный щебет птиц, свежий июльский ветер и шелест листвы, наполнила тишину гулом проходящих под окнами машин.

Уставившиеся в окно глаза осоловело созерцали зеленую улицу; в голове медленно двигались по кругу мысли, словно гигантские шестерни, застревающие в щедро рассыпанном паникой невидимом песке.

Весь этот ужас исправлять должен тот, кто его придумал, а не она, Лайза. Она лишь выполнила предписание: вошла в будку, выслушала предложение робота и вежливо отказалась от Перехода. Всё. Всё!

В груди завертелась новая волна злости: да, она ошиблась в одном слове… или в двух. Где-то озвучила неверный запрос, выдала некорректную формулировку, но не она, черт возьми, строила Портал, не она – Дрейк! Вот ему и отвечать… Пусть теперь выслушает жертву обстоятельств, натянет на непроницаемое лицо скорбное выражение, сочувственно похлопает ее по плечу и все уладит.

Как? Не ее дело.

Вообще. Не ее. Чертово. Дело!

Ему придется что-нибудь придумать – пусть хоть наизнанку вывернется, перекроит всю свою гадскую систему и отправит ее наконец назад.

Да, Дрейк!

Ей стало легче. Хотя бы на минуту. Конечно, он поможет, должен помочь: она ведь не женщина мусорщика из дома по Сорок Второй, она – женщина Мака Аллертона.

Бывшая.

Настоящая! И всегда ей будет!

Пусть даже никто пока об этом не знает… не помнит.

Собрав воедино хлипкую часть плана, шаткую и наспех склеенную изолентой, Лайза принялась размышлять о том, кто в отсутствие прямого телефонного номера сможет связать ее с Начальником.

Ответ пришел сразу: Элли.

А если не Элли, то Рен.

Да, точно – Рен Декстер.

* * *

Рассказ дался ей не просто тяжело – он стал настоящей пыткой. Сорокаминутным испытанием, во время которого Лайзе то и дело хотелось схватить подругу за ворот голубой блузки, тряхнуть и заорать прямо в недоумевающее лицо: «Да! Целый год! Мы жили с ним вместе целый год! Я же тебе объяснила, как все произошло, объяснила про Портал, про ошибку, про временной скачок… Ну нельзя же быть такой… дурой!»

Нет, она ничего из этого не сделала и вместо этого сидела на кухонном табурете и корила себя за непонятно откуда взявшуюся агрессию – раззявившего клыкастую пасть монстра.

Элли ничего не помнит… не может помнить. Она не виновата… не виновата…

Но то, как подруга возила десертной ложкой, размазывая по кромке просыпавшийся на блюдце сахар, то, как она намертво уперлась взглядом в чашку, лишь бы не смотреть в глаза Лайзе – свихнувшейся Лайзе, – откровенно говоря, бесило.

– Ты… и Мак? – сахаринки налипали на замоченную в кофе ложку, утопали в коричневой лужице-следе, радостно ныряли в мелкий омут с головой, чтобы стать частью сладкой жижи; пузато надувалась от ветра прозрачная белесая занавеска в цветочек. Ухоженно поблескивала выгнутыми боками тщательно вымытая посуда – Элли ее натирает или Антонио? – Поверить не могу… Нет, я, конечно, пару раз думала о том, чтобы вас познакомить, но, зная твой характер… и его характер… вы оба такие разные…

Лайза тихо зверела.

«Да кто ты такая, чтобы судить? Кто?! Откуда тебе знать, подошли бы мы друг другу или нет? А ведь мы подошли, мы жили очень счастливо…»

Она всерьез опасалась, что, если сейчас позволит себе открыть рот и выпустит наружу хоть одно ядовитое слово-пчелу, долгие и крепкие отношения уже никогда не станут прежними. Элли не поймет: ни неоправданной ярости, ни сжавшихся кулаков, ни вылившейся на голову серной кислоты в виде горькой фразы.

Спокойно… Спокойно…

– Ты нас и не знакомила. Мы познакомились сами, случайно.

– Как здорово! Ой… наверное, не здорово теперь, да? Но знаешь, все это так похоже на сказку…

На выдумку.

Лишь бы не раздулись, как у быка, ноздри, лишь бы не повалил из ушей злой черный дым.

– Он не помнит меня теперь. Не помнит ничего из того, что было. А я помню…

– А… – Элли неуверенно замялась. Понимала, что даже озвученное устами близкой подруги подобное предположение может стать катализатором ссоры, но все же решилась: – А ты уверена, что это все тебе не…

– Приснилось?

Теперь Лайзе однозначно казалось, что ее невидимые клыки уже никогда не втянутся обратно – так и останутся висеть, упираясь не то в шею, не то в пузо, а не то и вовсе бороздя острыми концами кухонный пол. Большие клыки, крепкие.