Чейзер. Крутой вираж

Штаны не хотели очищаться – три, не три, а пятна все равно оставались. Лайза, насколько это было возможно, отряхнула штанины и майку, убрала с них налипшие семена, пыльцу и приставшие зеленые колючки, но одежда все равно выглядела убого.

Правильно, кто-то ползал по земле на коленях, искал Портал. Кому расскажи – не поверит.

Может, сначала домой? Привести себя в порядок: помыться, расчесаться, накраситься? Но ведь если Мак помнит, то вспомнит ее и такой. И примет. И будет рад независимо от того, похожа Лайза на оборванку или нищенку.

Мак… Ты ведь узнаешь меня? Узнаешь?

Он узнает, уверяла она себя. Уверяла все оставшиеся четыре остановки, пока двери не открылись перед знакомым магазином продуктов «Яркий островок», от которого до особняка всего несколько домов. А вот стоило сойти с подножки и услышать, как автобус, чихнув, отъезжает прочь, вся напускная бравада скатилась с нее, как с измазанной жиром сковородки стекает вода.

Кольца нет, нового мобильника нет. Кто такая Лайза Дайкин ему, Маку? Незнакомка с растрепанными волосами и грязными коленями?

Прежде чем она наконец смогла сделать шаг в нужном направлении, длинная тонкая стрелка часов, висящих на здании напротив, медленно сдвинулась на десять минут правее.

– Ну пожалуйста, откройся! Пожалуйста…

Пальцы вновь и вновь давили на знакомые кнопки, вводили вызубренную комбинацию, но при нажатии «звездочки» замок выдавал неприятный звук, а на экране каждый раз появлялась надпись: «Неверный код».

– Нет, быть такого не может.

Может. Она знала: может. Просто это неправильно, вот в чем дело. Ворота должны открыться. Должны, пожалуйста!

Сенсор также не принимал ее отпечаток пальца – сканировал и выдавал ошибку «Доступ запрещен».

– Черт!

Конечно, запрещен – ты тут не живешь.

Живу… Живу… Жила еще этим утром.

Лайза взялась за прохладные прутья и потрясла их; послышался гулкий металлический звук. Да, с утра она самолично закрывала эти ворота с помощью пульта, который всегда хранился на дне сумки – той сумки, другой.

– Открывайтесь, черт вас дери! Открывайтесь…

Чувствуя, как рушится последняя надежда на благополучный исход, она не удержалась, со всей силы тряхнула массивные створки, а затем пнула по ним кроссовком – неприятно лязгнули болты, качнулась приделанная наверху камера.

– Дерьмо! Вы должны открыться! Должны… Это мой дом!

Шум остановившейся сзади машины она услышала тогда, когда ворота еще не перестали дрожать.

– Отойди, – раздался за спиной холодный приказ.

Лайза резко обернулась и отшатнулась.

Он сидел в машине – ее Мак, – сидел и смотрел из открытого окна водительской дверцы холодным как стылая ночь взглядом; губы поджаты, брови недобро нахмурены, лицо спокойно.

Он! Он приехал – ее любимый, ее ненаглядный, самый дорогой в мире человек… и теперь взирал на нее так, будто она была досадной мошкой, непонятно зачем решившей покружить перед лицом.

– Мак! Это я… Лайза! Это я… привет… – сначала закричала она и тут же перешла на смущенное бормотание, чувствуя, как дрожат колени, руки, дрожит все. – Это я!

Тишина. Тихий рокот двигателя и отсутствие слов.

– Это я, Лайза. Ты… Ты (какой дурацкий вопрос) помнишь меня?

Сердце забилось как сумасшедшее. Лайза все смотрела на знакомое лицо, согнутый локоть, черную машину – ту самую машину, – жадно разглядывала лоб, брови, уши, щетину и все никак не могла остановиться.

– А должен?

Эти слова вогнали ее почти в кому – в то самое состояние, когда глаза открыты, но сознание едва ли воспринимает то, что передает зрение.

– Должен? – прошептала она хрипло. – Конечно, должен. Это же я…

– Отойди от ворот.

Да она и так, и так уже отошла – шагнула к машине, хотела было положить руки на дверцу, но непривычно холодный взгляд остановил ее; Лайзе хотелось в негодовании топнуть ногой и разрыдаться у него же на плече.

– Да посмотри же на меня! Неужели не узнаешь? Мак Аллертон, не смей так со мной…

Отсутствие намека на понимание в его глазах резало ее, рвало на части, кололо невидимыми шипами. Улыбнись, пожалуйста, улыбнись и скажи, что это все дурацкая шутка, начавшийся с самого утра розыгрыш. Выйди, прижми, обними!

Еще чуть-чуть – и она расплачется.

– У тебя есть пять секунд, чтобы объяснить, откуда ты знаешь мое имя, – когда из окна машины показалось нацеленное на нее дуло, к первому и еще не прошедшему шоку прибавился второй. – И очень хотелось бы, чтобы ответ прозвучал правдоподобно. Итак, один, два…

Держа ствол в одной руке, он смотрел на часы, а она не могла вымолвить ни слова. Слушала бешеный стук своего сердца и почему-то думала о том, что туалетной водой, запах которой долетал до нее, он давно не пользовался. Это «КреНоше», ее они заменили на «ПрестижНуатон» – вместе выбрали в парфюмерном отделе, когда ходили за ее новым телефоном.

– …Три, четыре…

– Элли… – слова будто царапали горло куском стекла. – Я подруга Эллион Декстер. Она рассказала мне о тебе…

Правдоподобно? Это звучит правдоподобно?