Чехия. Инструкция по эксплуатации

Йирасек влиял на чешскую жизнь и после Второй мировой войны. Потому что массы для учителей идентичности – это прекрасный ученик. Их тезисы обладают спасительным характером, так что наш Йирасек прекрасно подходил коммунистам как конструкторам рая на земле… а благодаря системе образования, существующей в течение сорока лет, его следы видны и до настоящего времени. Чувствуются мотивы "У нас" – похвала самоограничения, а так же мотивы "Против всех" – страх перед инаковостью. Похоже, нам была бы нужна сага с названием "У них" или большой роман с названием "Вместе со всеми". Но тут я сам себе перечу! Ведь это бы означало воспроизведение литературной педагогики и обучения танцев идентичности, которые сегодня исполняют только лишь отставшие в развитии народы. Так что не остается ничего иного, как только ревностная вера в Рыбрцоула и его Robintalium… Что когда-нибудь все туда попадет, всяческие писания и мысли подобного рода. Что, возможно, из иных источников и благодаря иной практике мы научимся видеть самих себя как элемент множества различий; что научимся относиться к себе не столь серьезно и больше пытаться почувствовать другого, потому что будем хотеть… уметь общаться с самими собой.

Так это видел другой "робинталский" уроженец. Фамилия его была Чапек, и он писал замечательные книжки.. Мир его был светлым и не только лишь черно-белым. В качестве одного из первых он творил крупную прозу, в которой, правда, нельзя укрыть карконошских влияний. Его большие произведения тоже можно назвать сказками – только чудеса в них совершат, в основном, наука. История в них теряет старую цель и, следовательно, давний смысл. Герои должны теперь противостоять злым изобретениям, эпидемиям и страшным мутациям.

Чехи, выступающие в его книгах, это уже не люди из хижин или подданные. В одной из них появляется чешский бродяга, капитан корабля. Никакой не волынщик Шванда или же его "импресарио" Воцилка, но исследователь, путешественник. Он обнаружит земноводное животное (амфибию), которое разговаривает по-чешски! Особую такую мутацию саламандры. Нечто такое, что одновременно является и юбер- и унтерменшем, недочеловеческим сверхчеловеком или петлей эволюции, странную загадку. Саламандру с высоким показателем умственного развития, ходящую на задних лапах, плавающую, философствующую. Который способен размножаться в геометрической прогрессии, и который буквально заглатывает любые сведения. Где-то и когда-то он нашел что-то про Чехию, наверняка у Йирасека, и теперь в обязательном порядке домогается следующих фактов: о временах неволи, о иезуитах, о религиозных войнах. Ему хотелось бы встретиться с чистокровным чехом, который бы ему все это подтвердил. Но встречает он капитана, который во всех этих вещах ориентируется слабо. Тритон-саламандра ожидает плачей о Белой Горе и преследованиях, жалеет, что на башне Карлова моста уже не висят головы казненных чешских господ. "То были великие времена, - говорит он с волнением. – Вы, наверняка, очень горды своими тремя сотнями лет подданства!".

Здесь деревня уже не является центром вселенной. Земляки широкого мира уже не боятся. "Сад Карконоша" порождает космополитов. Один из них, Карел Чапек, должен был стать первым чешским литератором, выбившимся за границы местечковости. Родился он в Малых Сватоньовицах как несколько болезненный, зато любимый и избалованный мальчик. Свои фантазии он направлял не в сторону прошлого, а интересовало его настоящее. Сказки же, которые он выдумывал, говорили о вещах предстоящих, приход которых он предчувствовал в новом обществе. Он и видел, и предчувствовал их опасности раньше всех остальных.