Чехов. Книга 10. Грехи отцов

— Мы вас не отпустим, — пробасил Питерский, подавая соседке чашку с отваром. — Это я для вас приготовил. С особыми травками, чтобы на душе было светло и приятно.

— А остальным света не нужно? — хитро осведомилась Софья Яковлевна.

— Темным точно не положено. А наша Арина Родионовна и без того вся светится, — бесхитростно заявил Питерский и наполнил пустые чашки из заварника. — Пойду будить нашего лекаря, он сегодня как-то подозрительно долго спит.

— Оставь, пусть подольше поваляется, — попросила Яблокова. — Ему со мной было несладко. Устал мальчишка наверно…

— Какие у вас планы, Павел Филиппович? — неожиданно спросила Нечаева, глядя на меня поверх своей чашки.

— Некоторое время назад ко мне обратился один человек. Его братьям по завещанию достались активы, а парню — один только кот.

— Настоящий кот… — вздохнула из угла полупрозрачная Олюшка.

Мне показалось, что Яблокова посмотрела в сторону призрака и недоуменно захлопала ресницами. Но потом вернулась к чаю и благостно зажмурилась, смакуя напиток.

— Вот я и хочу попытаться помочь выяснить причины такой несправедливости.

— Ты ведь помнишь, что тебе нельзя заниматься практикой? — напомнила мне бабушка.

— Но никто не может запретить мне быть некромантом, — ответил я.

— Это точно, — подтвердил Фома. И с надеждой спросил: — И мы можем поехать куда надобно после завтрака, верно?

Я понял, что княгиня заинтересовала Питерского обещанными блинами с припеком. И винить его в этом я не стал. Вместо этого вернулся в гостиную и взял газету со столика, куда ее видимо положил Фома, перед тем как меня разбудить.

Передовица была интригующей: «На болотах селянами обнаружена русалка. Она едва передвигала ноги, уходя от собирателей ягод. Видимо, ей сложно было перемещаться по суше. Очевидцы сообщают, что волосы девицы были зеленые, а одета она была в рыболовную сеть…»

Я подумал, что наверняка какая-то пьяная дама пыталась спрятаться от назойливых «очевидцев». И, скорее всего, где-то неподалеку в траве спал ее русал-кавалер. Что до зеленых волос — то их вполне могли придумать те самые «собиратели ягод».

На второй странице нашлась интересная статья о младшем Морозове. В ней рассказывалось о новом назначении княжича на пост главы кустодиев. Репортер ловко избежал рассказа о тяжелом прошлом моего новоявленного, отметив лишь, что путь его был сложен и долог. А еще добавил, что Александр Васильевич объявил о приеме мужчины в семью перед самим императором и получил на это высшее благословение. Старший Морозов слыл человеком порядочным, и потому ни у кого не должно было остаться сомнений в том, что Стас получил титул не случайно. Автор статьи намекнул, что Станислав Александрович принимал участие в расследованиях многих громких дел, потрясших столицу. Я не мог не догадаться, что имелись в виду дела фальшивомонетчиков, взрыв машины Шуйского, а также разоблачение группировки коррупционеров в Новорильске.

На фотографии, которая прилагалась к статье, был изображен Зимин в светлом мундире с лентой поперек груди. Художник зачем-то пририсовал ему пряди волос на висках и добавил благостную улыбку. Последняя никаким образом не вязалась с образом криомастера, которого я успел узнать. Думаю, любой, кто знаком с новым главой кустодиев, будет озадачен этой фотографией. Я понял, что снимок был сделан в Яблочном саду — позади Стаса виднелась арка. Уже позже он потерял ленту, расстегнул мундир и рубашку.

— Это они хорошо придумали, — прокомментировал статью Фома, подойдя к окну, чтобы открыть раму.

— Что придумали? — не понял я.

— Господина Зимина изобразить таким приятным и непохожим на себя…

Стало понятно, что мой помощник успел пролистать газету перед тем, как принес ее сюда.

— Ты думаешь, это сделали нарочно? — поинтересовался я.

— Знамо дело, — кивнул парень. — Зачем показывать всему Петрограду как выглядит настоящий начальник отдела кустодиев? Вроде бы он на той фотокарточке немного и похож на себя, но на деле никому в здравом уме не придет в голову, что он вживую может оказаться таким жутким.

— Это ты верно подметил, — согласился я.

— Кому надо — те и так поймут, кто перед ними. А посторонние путь ищут того, кто умеет улыбаться да расческой пользоваться… А еще они ему в руку меч пририсовали!

Действительно: довольный Станислав Александрович держал в ладони тонкий клинок в ножнах, усеянных драгоценными камнями.

— Никогда бы он такую штуку не взял бы в руки, — предположил Питерский. — Это ж какой-то девчачий ножичек!

— И то верно, — согласился я. — Зимин способен создавать ледяные копья и мечи — зачем ему такое странное оружие?

В этот момент из гостевой комнаты вышел лекарь и, заметив нас, смущенно улыбнулся.

— Господа, я совсем заспался! Даже не слышал, как вы покинули покои, Павел Филиппович… Скажите, я не докучал вам ночью своим храпом?

При воспоминаниях о рыке, который издавал этот тщедушный с виду человек, я вздрогнул.

— Мне не особенно спалось, и я выходил сюда. Мы тут поговорили с Людмилой Федоровной. А когда я вернулся, вы тихо спали…

— Тихо? — удивился Лаврентий Лавович.

Я пожал плечами: