Чехов. Книга 11. Трофей некроманта

Когда мы прибыли на место, сгустились сумерки.

— Здесь, вашество, — пробурчал Фома, остановив машину неподалеку от серой девятиэтажки.

Я кивнул, рассматривая дом. Меня не интересовали балконы, завешанные бельем. Важнее был рисунок монархистов на торце здания. Он оказался перекрашен октябристами. Значит, черносотенцы уже не имеют реальной власти в этом районе. Для меня это было большим плюсом.

Во дворе было практически пусто, если не считать бабушек, которые заняли лавки у освещенной фонарями центральной парадной. Они хищно осматривали территорию в поисках тех, кому можно было перемыть косточки. В углу двора, на специально отведенном месте, жильцы выгуливали собак. Аккуратные клумбы внутри автомобильных покрышек располагались вдоль дорожек. А детская площадка с яркими горками и песочницей был пуста.

— Подожди меня в машине, — попросил я и вышел из авто.

— Вы уверены? — озаботился Питерский, выбираясь из салона. — Местечко тут хоть и не гиблое, но все же…

— Не переживай, — отмахнулся я. — Лучше подыши воздухом.

При моем приближении бабушки у парадной всполошились. Одна из них, в ярко-красном платке, повязанном поверх седых волос, поправила на переносице очки в роговой оправе.

— Здравствуйте, — вежливо кивнул я.

— И вам не хворать, коль не шутите, господин хороший, — проскрипела старушка. — Чего это вы забыли в наших местах в такое-то время?

— В какое «такое»? — удивился я.

— В потемках ничего хорошего ждать не приходится, — философски ответила собеседница. — Порядочные люди являются засветло. Только шкода всякая тащится, как солнце зайдет. Вы, судя по костюмчику и ботинкам, господин важный. Так и чего ж вам надобно в наших местах?

— Хотел поговорить с вашей жиличкой. Той, которая квартиру заняла и съезжать не хочет.

— Машка-прошмандовка, — выдохнула старушка в синем платке и зло засопела.

— Это вы к ней такой наряженный направились? — вновь взяла слово первая бабушка, явно главенствующая в этой компании. — Напрасно, господин хороший! Там вас из этого костюмчика враз вытряхнут. Иль по-хорошему, иль по-плохому.

— А в чем разница? — уточнил я.

— По-хорошему — это сдернут с вас пиджачок и выкинут на лестницу. А по-плохому — за стол посодют, картишки раздадут, разговоры начнут разговаривать. Сами не заметите, как останетесь без портков, да еще и должны дурным людям. В любом случае ничем хорошим это для вас не закончится. И если вы решили, что Машка того стоит…

— Прошмандовка, — упрямо вставила дама в синем платке.

— Она самая, — подтвердила третья старуха, которая до того молчала.

— Мутная она девка, — продолжила главная. — Здоровается через губу, заглядывается на чужие балконы… Вчерася пострелышам сигареты совала, а сама расспрашивала, где их бати работают. Я ее погнала тряпкой, так она на меня фыркнуть пыталась.

Остальные старушки заскрипели, и я не сразу понял, что они таким образом хихикают.

— Только на нас коситься — себе дороже.

— И почему же? — поинтересовался я по-доброму.

Три старухи враз подняли головы, и я едва не попятился. Зрячей была только та, что в красном платке. Оставшиеся две смотрели на меня мутными белыми глазами. Но стоило главной прикрыть веки, как у каждой соседней бабушки проявлялась радужка и ясный зрачок.

— Ведьмы мы, господин хороший, — заговорщически сообщила мне третья бабушка. — Следим за порядком тут, снаружи.

— В Синоде зарегистрированы? — неожиданно деловито спросил Фома, подойдя ко мне со спины.

— А вы зачем интересуетесь? — тотчас уточнила бабушка в красном платке, но голос ее дрогнул. Видимо, она не ожидала такой реакции.

Но Питерский окинул компанию внимательным взглядом и сунул руку в карман. Троица напряглась, но спустя секунду парень вынул кулек с крупными семечками.

— Интерес у меня не простой, девицы-красавицы, — произнес парень. — Угоститесь семечками?

— Только не сорить! — предупредила бабулька в синем платке.

Парень дружелюбно улыбнулся:

— Что ж я, варвар какой, чтобы ваш двор портить?

— Так на каком этаже Машка живет? — быстро уточнил я.

— Прошмандовка на шестом обитает, — отмахнулись от меня ведьмы.

Они во все глаза смотрели на моего помощника. Точнее, в два глаза, которые появлялись по очереди у каждой из старух. Откуда ни возьмись возник раскладной стульчик, который они и предложили Фоме.

— Благодарствую, дамы, — мягко проговорил помощник и принялся рассыпать по сухим ладошкам жареные семечки, приправленные солью.

Я же поднялся по ступеням крыльца. Домофона на двери не было, так что я спокойно вошел в узкий полутемный холл. Тут пахло свежей побелкой и недавно вымытым полом.

Нажал кнопку, вызывая лифт. Шестой этаж был не самым удобным. Потому что, если разговор зайдет в тупик, а мои собеседники окажутся достаточно отмороженными, дело может закончиться безобразной дракой. И меня вполне могут отправить полетать из окна. Но приезжать на адрес днем противоречило моему плану. Мне нужно было застать в квартире арендаторши ее друзей-монархистов.

Лифт пискнул, створки с лязгом распахнулись, и я вошел в кабину. Нажал на кнопку шестого этажа. Наверху заскрипели тросы, кабина медленно поползла вверх.