Чехов. Книга 12. Танец со смертью

— Дмитрий Васильевич обещал помочь нам попасть в острог, — ответил я, убирая телефон в карман. — К тому же выбор у него был невелик.

— Почему?

— Потому что на месте бунта, судя по словам Дмитрия, осталось очень много призраков. Уж не знаю почему. И теперь эти призраки наводят ужас на жандармов, мешая тем работать.

— А, вон оно что! — понял Фома. — И когда мы туда отправляемся?

— После того как поедим, — ответил я и подозвал официантку. — Желаю жаркое из ягненка с печеным картофелем…

***

Кормили в заведении отлично. Но принесенный счет удивил меня еще больше: в обтянутой кожей папке лежал чистый лист бумаги.

— Обед за счет заведения, — пояснила официантка в ответ на мой удивленный взгляд. — Не каждый день к нам заходят такие гости. А на листе напишите что-нибудь для моей мамы. Она очень будет довольна.

— Вы так разоритесь, — ответил я, но быстро написал пожелания долгих лет жизни и крепкого здоровья.

Девушка улыбнулась и коротко нам поклонилась, забрав папку. Я встал из-за стола и направился к выходу, Фома последовал за мной.

— Интересное заведение, — начал Питерский, когда мы вышли на крыльцо. — Вкусно и бесплатно кормят. Считайте, нам повезло.

С этим заявлением я бы поспорил, вспомнив про конверт с приглашением, который лежал в кармане моего пиджака. И про подарок, который желала получить хозяйка приема.

— Вашество, я тут вот что подумал… — продолжил Питерский. — Тело Андросова было в прозекторской. И мы с мастером Беловой с него глаз не спускали.

— Даже когда в прозекторскую зашла силовая группа? — уточнил я и открыл дверь машины.

— Ну, тогда нас сперва уложили лицом в бетон, — начал вспоминать слуга. — Вернее, когда мы услышали в коридоре крики и мат, мастер Белова сказала, чтобы мы сами легли на пол. Иначе будут бить. Аккуратно, но сильно.

Я усмехнулся. Алиса была прекрасно осведомлена о порядках зачистки помещений силовыми отрядами.

— И правда — бить они не стали. Почти. Только меня пнули для протокола. А когда узнали кто мы такие, то извинились и вывели нас к лекарям, — продолжил Фома. — Правда, мастер Белова распорядилась, чтобы тело взяли под особый контроль.

Я только кивнул и сел на переднее сиденье:

— И с этого момента, и до попадания тело в отдел жандармерии, случилось истинное чудо.

— А если поднять списки жандармов, которые принимали участие в подавлении бунта? — уточнил Фома, заводя двигатель.

— По протоколу бунт должен был подавлять спецотряд острожного ведомства, — ответил я. — Ну и элита армии, которую, скорее всего, подключил мой отец, чтобы адвоката Чехова не убили во время подавления. А острожное ведомство не подчиняется жандармерии напрямую. Так что получить такие списки у Шуйского, может быть, и получится, учитывая его положение, но далеко не сразу. И Дмитрию Васильевичу нужна будет очень веская причина, чтобы эти списки получить.

— Почему? — удивился Фома. — Почему не подчиняются?

— Чтобы у следственной группы не было возможности давления на задержанных, — ответил я.

— А, вот оно что! — протянул слуга. — И как? Помогает?

— Не совсем, — честно признался я. — Потому что…

— Друзья решают! — ответил за меня Питерский, и я кивнул, вспоминая первую встречу с Шуйским в остроге.

— Все так.

— Дела… — покачал головой Фома.

— Но начальники острожного ведомства часто меняются, поэтому долго союз между ними и жандармами не работает.

— Меняются? — не понял Фома.

— Такие бунты — далеко не единичное явление, — ответил я. — И после каждого в острог или каторгу наведывается проверка. По итогу которой начальник добровольно уходит в отставку. Потому что в результате проверки вдруг оказывается, что какая-то из банд, или все разом, пользовались послаблениями режима. А на место ушедшего ставят нового начальника. И все повторяется вновь.

— Дела, — покачал головой Фома. — И сейчас тоже сменят начальника?

— Почти наверняка. Потому что вдобавок к обычному погрому, в этот раз погибли жандармы, бежала часть обвиняемых, которых объявили в розыск. И наверняка случилось еще что-нибудь, тут уж и гадать не надо. А до этого во всех острогах и на каторгах Империи шла поножовщина между бандами, на которую закрывали глаза, но до поры. Теперь же это добавится к списку.

— Со стороны кажется, что все просто — сиди на печи и ешь куличи. А на деле сложная это работа — возглавлять остроги, — подытожил Фома.

— И тяжелая. Во всем острожном ведомстве так. Нужно уметь соблюдать баланс между бандами, и делать это осторожно. Чтобы не показаться слабым, и тебе не сели на шею. Нельзя отдавать предпочтение одной группировке и притеснять другую. Приходится идти навстречу в некоторых вопросах вроде прогулок на свежем воздухе или банных дней перед праздниками. Если наказывать за проступки, то так, чтобы не повадно было. Но при этом нельзя слишком крепко затянуть гайки, иначе случится бунт.

— Целая наука!

Я хотел было ответить, но в этот момент Фома свернул на парковку у острожных ворот.

— Прибыли, вашество! Давайте-ка транспорт тут оставим. А то еще обыск захотят учинить. Видите, у них и гвозди лежат перед воротами…