Чехов. Книга 4

— О, Павел Филиппович, за этим полотном кроется трагическая и кровавая история. Я узнал ее, когда гостил у своего товарища в одном поселке под Лугой, — парень уселся на диванчик и принял от секретаря чашку с чаем. — Я тогда хандрил и думал, что совершенно исписался. Знаете, у каждого порядочного подданного нашей империи обязательно должна хотя бы раз в год наступать такая пора, когда хочется лишь тосковать, ничего не делать и возможно даже пить горькую. Признаюсь, тогда я открыл для себя настойку на антоновке с липовым медом. Удивительный напиток, который мне, городскому человеку, открыл глаза на деревенские красоты. Скажу вам искренне, что с ним мир казался ярче и сочнее. Местные дамы становились изысканными красавицами, — он откашлялся и извиняюще взглянул на Арину Родионовну, — Но я, пожалуй, увлекся. Мой добрый приятель поведал мне одну историю, которая случилась в их краях в начале прошлого века. Она вдохновила меня так, что я решил написать эту картину. Но никак не понимал, чего именно на ней не хватает. И только познакомившись с некромантом, то есть, с вами, понял, чего именно. Призраков! Души убитых преследуют душегуба, не давая ему покоя. Но он их не видит, и полагает, что это совесть изводит его. Этакий символизм. Как вам? По-моему с ними композиция наконец закончена.

— И правда, закончена, — пробормотал я. — А как звали того помещика?

Залежный задумался, словно вспоминая имя:

— Епифан Федорович Белобородов, — ответил он наконец. — Правда, в жизни эта история закончилась немного по-другому, но…

В кармане художника зазвонил телефон и Антон поспешно достал аппарат. Лицо его буквально просияло. Парень нажал на кнопку приёма вызова:

— Да, дорогая? — начал он. — Нет… Да, подарил. Ну как я могу заставить тебя ждать? Уже бегу…Антон сунул телефон в карман и обратился ко мне:

— Простите, Павел Филиппович, в приятной беседе с вами я совсем забыл, что у нас с Настенькой ещё много дел. Мне пора бежать.

Он заторопился к порогу, на ходу указав на место на стене:

— Картина будет лучше всего смотреться там, уверяю. Свет будет падать правильно, и мазки краски станут казаться ярче и отчетливее. Ещё раз спасибо, мастер Чехов. Вы можете обратиться ко мне в любое время и я всегда напишу для вас что-то…

Залежный выбежал из офиса. Заскочил за угол, а потом появился на дорожке, с сорванной розой и гепардом рванул к арке. Мы смотрели вслед художнику в недоумении. Даже Виноградова не стала возмущаться варварскому воровству веточки шиповника. И лишь когда гость скрылся из двора, я потрясенно произнес:

— Как же крепко может объединить двух людей общий питомец.

Лицом к лицам

— Очень интересная картина, — задумчиво произнесла Арина Родионовна, рассматривая полотно.

Я только кивнул, и мозаика в голове начала складываться. Помещик! Как же я сразу не догадался.

Я вернулся в кабинет, сел в кресло и вбил в поисковой строке "Епифан Федорович Белобородов". И поиск выдал ту самую историю, которую мне не успел поведать Залежный.

"Кровавый спектакль мастера Белобородова".

"Сегодня в Сети я нашла одну очень любопытную легенду. И я решила её вам поведать. Итак, дамы и господа, присаживайтесь поудобнее, я расскажу вам историю, которая произошла в нашем княжестве меньше ста лет назад. В Лужском уезде жил один помещик"…

Я дочитал историю, усмехнулся, заметив подпись. Лена Райская. Журналистка оказалась куда проницательнее меня, и давно уже распутала всю историю. Откинулся на спинку кресла и вынул из кармана телефон. Нашел в списке контактов номер Зимина. Нажал на вызов.

— Слушаю, мастер Чехов, — послышалось из динамика.

— Есть разговор, — ответил я. — Мы можем прокатиться по городу и побеседовать?

— Само собой, Павел Филиппович, — коротко сказал Стас. — Для разговора с вами я всегда смогу найти время. Скоро заеду.

Он сбросил вызов, я же принялся искать ещё один номер в списке. На этот раз уже Витте. Трубку взяли почти тотчас:

— Добрый день, Павел Филиппович, — послышался из динамика голос лекаря.

— Лев Витальевич, у вас найдется минутка для разговора? — уточнил я.

— Конечно, юноша. Вас не смутит, что я сегодня дома? Моя супруга немного приболела и взял небольшой отпуск. Но с радостью приму вас в гости.

— Спасибо огромное. Я очень скоро буду.

Встал из-за стола и вышел из кабинета.

В приемной царило некоторое оживление. И организатором суеты была, как ни странно, Виноградова. В центре помещения стояла школьная доска, на которой мелом было выведено:

"Вправо".

"Левее"

"Нет, так не годится. Чуть ниже".

Около доски с довольным видом стояла Любовь Федоровна, которая наблюдала, как Фома, встав на стремянку, вешает картину.

— Так? — слуга придержал полотно и обернулся, ожидая команды Виноградовой. Но та покачала головой, а затем написала на доске:

"Чуть ниже и вправо".

Фома послушно передвинул полотно. Призрачная дама вполне могла бы сама повесить картину, используя силу. Но предпочла использовать помощь слуги. Видимо, ей нравилось ощущать себя живой. Она и впрямь казалась ярче, чем обычно.