Чехов. Книга 4

Наручники защелкнулись на запястьях самозванца, и маскировка спала. Перед нами стоял человек, внешне походивший на сидевшего в кресле душегуба. Он взвыл и попытался вырваться. Лицо исказила лютая злоба и она сделала его близнецом мимика, которого мы поймали чуть ранее. Быть может он и был душеправом, но болезнь очевидно поразила и его тоже. - Я доберусь до тебя, — выплюнул он, уставившись на меня бешеными глазами. — Однажды доберусь…- Возможно я вызову вас с того света, если буду нуждаться в компании, — спокойно произнес я, хотя внутри бушевала буря.

Иванов стоял у стола, и по его лицу было видно: жандарм пытался понять, что происходит. Но у него не получалось. Зимин выпрямился и произнес, обращаясь к жандарму:

— Благодарю за помощь, мастер Иванов. Империя вас не забудет.

— Служу Императору и Империи, — заученно ответил Дмитрий, но голос его прозвучал как-то неуверенно. Наверное, дело было в том, что в словах Зимина слышался плохо скрытый сарказм. И жандарм его почувствовал.

Кустодии вывели перевертыша, я же встал с кресла и устало произнес, обращаясь к Иванову, что до сих пор не отошел от шока:

— Перед вами сидит тот самый серийный убийца, который убил Диану и ещё шестерых актрис со времён Смуты. Также, он убил режиссера Игоря Стархова, который до сих пор числится пропавшим без вести, и покушался на убийство певицы Регины. Может быть, он убивал ещё кого-то. Но это вы уже узнаете у него без моей помощи. Тела, к слову, он или его брат, скорее всего, топили в болоте, неподалёку от заброшенной мануфактуры, где нашли Диану. Если вы получите разрешение на осушение — думаю, найдете там много интересного. А закрытое дело даст вам внеочередное звание.

"И все это вы получили, не прикладывая абсолютно никаких усилий", — хотел было добавить, но не стал.

Мимик обернулся ко мне и робко улыбнулся:

— Но я не виновен, мастер Чехов. Это все проклятие нашей семьи. Наши избранницы желали нас погубить. Приходилось бить первым. Мой отец тоже был проклят. Он говорил, что нельзя прощать коварство этих девиц. Постоянно говорил мне это.

Я кивнул:

— Понимаю. Кем он служил?

Мимик хитро прищурился:

— Официально занимал пост главы в палате Механиков. А там кто знает, зачем он так часто ездил в командировки.

— Светлый перевёртыш, — кивнул я и вышел из кабинета.

Зимин и Морозов ждали меня за дверью. А помощники уже увели закованного в наручники Егора:

— Признаюсь, прекрасную работу вы проделали, Павел Филиппович, — произнес Александр, и в голосе кустодия прозвучало нескрываемое уважение. — Такой оперативник будет очень полезен нашей организации.

— Я подумаю, — устало ответил я.

В голове все ещё не укладывался тот факт, что дело мимиков наконец завершено. И оба опасных для общества перевёртыша угодили за решетку. Можно выдохнуть, взять день отдыха, и заняться делами, которые успели поступить в приемную. Консультации по гражданским делам, рабочее право, административные проступки, и редкие уголовные.

— Мы можем вам чем-то помочь, мастер Чехов? — уточнил Зимин, и я кивнул:

— Отвезите меня домой, если можно. Я немного устал.

* * *

Кустодий высадил меня у арки:

— Спасибо за помощь, Павел Филиппович, — произнес он, когда я уже вышел из машины. — Вы даже представить себе не можете, какую неоценимую помощь вы оказали Императору и Российской Империи.

— Так уж вышло, что наши дела пересеклись, — ответил я и захлопнул дверь. — До свидания, мастер Зимин.

— До свидания, Павел Филиппович, — повторил за мной кустодий.

Я свернул в арку и направился к крыльцу, где меня уже ждал Фома:

— Ну дела, вашество, — начал он, когда я поднялся по ступенькам. — Слышали, в новостях сказали, что перевёртыша поймали.

— Обоих, — поправил его я. — Жандармам осталось найти пропавшую журналистку, и дело будет закрыто.

Вошел в приемную. И тут же остановился, глядя на сидевшего в кресле гостя.

Едва заметив меня, Плут встал, поставил на стол чашку и подошёл ко мне:

— Я думал, мы заключили соглашение, мастер Чехов, — начал он. — Вы обещали показать мне перевертыша, а вместо этого убийца Оксаны попал в отдел жандармерии. Да ещё и с обвинением в терроризме. Будет сидеть в специальном блоке острога под усиленной охраной.

Я покачал головой:

— Его приговорят к казни, мастер Гордей. А его брат скорее всего проведет остаток жизни в доме скудоумия. Они нездоровы. Оксана отомщена. Пусть и не по вашим правилам.

Услышав про брата, Плут криво усмехнулся. А глаза анархиста блеснули:

— Ваша правда, Павел Филиппович. Спасибо за помощь. И простите за мои слова. Не смею обвинять вас в нарушении договоренностей.

Он подошёл ко мне, и я протянул ладонь, показывая, что не имею претензий. И гость ответил на рукопожатие, крепко сжав мои пальцы.

— Ещё раз спасибо, Павел Филиппович, — произнес он.

Я только кивнул:

— Если у вас больше нет дел ко мне, прошу меня простить, мастер Гордей. Последние несколько дней выдались очень утомительными.

— Понимаю, — ответил гость. — Прощайте. И я хотел бы напомнить: "Сыны", будь то Рипер, я или мои друзья, добро не забывают. И всегда готовы вам помочь.

— Спасибо, — ответил я, и Плут покинул приемную.