Чехов. Книга 4

— Но у мецената был один изъян, — продолжил я. — Белобородов был склонен к насилию и садизму. И иногда актрисы бесследно исчезали. А людям помещик говорил, что девка оказалась неблагодарной, вот и сбежала. Секрет Белобородова вскрылся через пять лет. Когда в одной из комнат поместья кто-то нашел вещи пропавших. Неизвестный вызвал жандармов, а те уже обнаружили при обыске с десяток трупов на территории поместья. Законы в те времена были на стороне аристократа, поэтому помещик отделался вирой в казну Империи за загубленные души. И спокойно продолжил жить в своем загородном доме. И играть в мецената-благотворителя. Шло время, Белобородов женился на степенной даме из благородного рода. И та родила ему ребенка. А через полгода Белобородов умер при весьма странных обстоятельствах. Его нашли холодным со следами на коже похожими на укусы. Мать с сыном же поспешно съехали из семейного особняка. А через несколько недель, дом, где душегуб извел больше десятка девушек, сгорел. Поджигателя так и не нашли. К тому времени грянул переворот, и на престол взошли Демидовы. И в те лихие времена было не до расследования поджогов. Страна стояла на пороге гражданской войны.

Сын Белобородова сменил фамилию на Добронравов и получил при Демидовых титул, став главой организованной гильдии Механиков. Новой императорской семье было выгодно разбавить старые дворянские роды свежей кровью, которая будет лояльна императорскому дому. Парень перебрался в Петроград, создал семью…

— С актрисой? — уточнила Белова, и я кивнул:

— У всей семьи была какая-то страсть к искусству. И в шестидесятых годах у него появился сын. Семья была счастливой. Даже примерной. Родитель трудился на государевой службе, мать покинула сцену, чтобы следить за домом, а мальчик, которого назвали Антон, стал гимназистом и прилежно учился. Минусом были только частые командировки отца. Но таковы были издержки его службы. Однако было в семье и то, что тщательно скрывали от посторонних глаз.

— Сын Белобородова тоже вырос с отклонениями и был садистом? — уточнил Суворов, и я снова кивнул:

— Именно. Мужчина находил себе любовниц из актрис, и становился их покровителем. И щедро платил им за то, что они терпели от него разные мучения. По счастью, мужчина был непостоянен и часто менял пассий. Дома же он был хорошим супругом и приемным семьянином и любимым отцом. К слову, в этой семье всегда были крепки семейные узы.

— Откуда такая информация? — подалась вперед Арина Родионовна.

— Дело в том, что однажды, мужчина решил: все что срабатывает на актрисах, сработает и на жене. Но он просчитался. Дома вспыхнул скандал, который перерос дуэль.

— И он ее убил? — испуганно выдохнула Арина Родионовна.

— Наоборот, — ответил я. — Он был светлым, а жена владела силой огня и вовсе не собиралась терпеть побои. Поэтому бой был скоротечен, и по итогу мужчина погиб. А Антон был невольным свидетелем этой ссоры. Это скорее всего и стало переломной точкой. И причиной наступления событий наших дней.

Я отпил из фарфоровой чашки бодрящий отвар и, благодарно кивнув секретарше, продолжил:

— Антон очень любил отца. Как я говорил, в этой семье всегда были сильны кровные узы. Скорее всего, дело в одинаковой силе. И в склонности к садизму. На суде, младший Добронравов был единственным свидетелем. И дал показания против матери. Заявил, что мать подло напала на отца и убила его без повода. Она рассказала о похождениях супруга, о его пристрастиях к причинению женщинам боли. Уверяла, что защищала свою жизнь и достоинство. Но судья не принял во внимание эти показания. И ни в чем не повинную женщину отправили на каторгу. А бывший гимназист, который ко времени наступления событий поступил в лицей, остался жить в родном доме под присмотром какого-то дальнего родственника, который в городе даже не появлялся.

— Как ты это узнал? — шепотом уточнила Белова.

— На удивление вся информация нашлась в сети. Первая половина стала почти что городской легендой. А вторая нашлась в свободном доступе на форуме. Тогдашние суфражистки возмущались произволу властей и пытались добиться пересмотра дела невинной жены садиста.

— Им не удалось, — тяжело вздохнула Виноградова. — Я помню эту историю. Хотя подробности стерлись из памяти.

— Убийство отца очень подкосило парня, — продолжил я. — Долгое время за ним присматривали лекари, которые пытались исправить полученную травму. На тот момент скудоумие было плохо изучено, и многие лекари не верили, что болезни наследственные. Для запуска процесса нужно было только одно событие, которое запустило бы кровавый карнавал. К чести Антона, он долго боролся со своей сутью. Не желал ее принимать. Пока в один из дней вскрылась весьма интересная особенность.

Я замолчал, внимательно рассматривая собравшихся. И первым не выдержал Суворов:

— Да говорите уже, Павел Филиппович. К чему эти драматические паузы?