Чехов книга 6. Договор на крови

— Не переживайте, — обнадежил его жандарм. — Сотрудничество со следствием всегда учитывается судом.

Я усмехнулся, тихонько позвал Сеченова. И спустя несколько секунд, призрак оказался возле тотема:

— Спасибо, Павел Филиппович, — произнёс он. — Это, конечно, не смерть…

— Это куда лучше, — заверил я ученого. — Теперь ближайшие пятнадцать лет Сергеев проведет на каторге в Сибири. А это, скажу я вам, куда хуже смерти.

— Ну… — замялся Сеченов. — Наверное.

— Поверьте, — продолжил я. — Роман окажется в месте, где нет привычных ему удобств. Сейчас он считает самым раздражающим для себя событием прилипшие к конфетам фантики. Скоро его реальность изменится. Душегубам приходится несладко. Тем более тем, кто использует яды. К ним суды особенно суровы.

— Так или иначе, я доволен. — согласился со мной Сеченов. — И теперь я ваш должник.

— Значит, скоро сочтемся, — улыбнулся я, и щелчком убрал тотем, отправив призрак ученого в межмирье. А затем развернулся и направился к парковке.

Иванов нагнал меня, когда я уже вышел к крыльцу:

— Благодарю вас за помощь, Павел Филиппович, — начал он. — Признание оформлено и подписано.

За спиной парня хлопнула дверь, и двое жандармов вывели из отделения задержанного ученого. Руки его были скованы за спиной блокирующими силу браслетами.

— Гордитесь собой, господин некромант? — бросил он мне внезапно. — Это ведь вы все устроили. И зачем? Чтобы империя лишилась одного из самых светлых умов?

— Не думаю, что Петроград нуждается в очередном душегубе, — ответил я без улыбки. — И я считаю, что следующей вашей жертвой оказался бы паренек, о котором вы упомянули. Тот, с татуировкой на плече.

— Он бездарность! — взвизгнул Сергеев, видимо, позабыв, что чуть ранее сам говорил, что его напарник далеко не глуп.

— Надеюсь, жизнь будет к вам добра и без синяков докажет, что зависть — плохое чувство, — бросил я и отвел взгляд от негодующего бывшего ученого.

Жандармы повели Сергеева к машине, и я подумал, что вероятно в остроге ему пригодится эта странная резиновая обувь.

— В душе вы поэт, мастер Чехов, — усмехнулся Дмитрий и вынул из кармана пачку сигарет. — Интересное сочетание — адвокат, некромант и лирик.

— Обращайтесь, — коротко поклонился я. — Всегда рад помочь восстановить справедливость. Жаль, что после общения с назначенным защитником, Сергеев, скорее всего, откажется от показаний. Скажет, что они были добыты под давлением. Припомнит призрака, который ему грозил.

Иванов покачал головой:

— Вряд ли. Вероятно, он попытается так сделать, но суд не учтет подобное заявление. Его слово против моего. Поверьте, у меня есть репутация и вполне заслуженная.

— Не стану возражать, — кивнул я.

— К тому же теперь Роман знает, что у нас есть свидетель, который может дать показания. Так Сергеев получит свое наказание.

— И то верно, — согласился я. — Теперь вопрос с Сеченовым решён. Осталось назначить комиссию, и…

— Заседание назначено на завтра, — перебил меня жандарм, и я удивленно поднял бровь:

— Вот как?

Жандарм затянулся дымом и выпустил его в небо с усмешкой:

— Вы не поверите, мастер Чехов, но деньги и обещание дружбы будущего князя открывают доступ к нужным знакомствам. А знакомые могут отказать помощь, когда это надобно.

В его голосе я уловил горечь.

— Вы привыкнете к этому, — спокойно заявил я.

Жандарм окинул меня долгим взглядом и кивнул.

— В том, чтобы иметь титул, есть свои плюсы и минусы. Возможно, вы найдете много не особенно приятных моментов, но выбирать не приходится, когда в ваших жилах течет кровь благородных предков.

— Я как раз мог выбирать, — напомнил мне парень.

— Вас не оставили бы в живых, — парировал я и тут же хмыкнул. — Хотя, я мог бы приобрести одного вредного призрака с привычкой курить гадкие сигареты.

— Вы меня недооцениваете. Я не только вредный. Что бы вы знали, я владею хорошим тенором и мог бы петь вам по ночам.

— Искупитель меня сохрани, — я отмахнулся от шутника и уточнил, — Во сколько заседание?

— В полдень.

Я кивнул:

— Отлично. Тогда до завтра, мастер Иванов.

Достал из кармана телефон, чтобы набрать номер службы такси, но в этот момент жандарм неожиданно уточнил:

— Куда вас отвезти, Павел Филиппович?

— Домой, — ответил я. — Сегодня был сложный день, и мне очень хочется отдохнуть.

Жандарм кивнул, и мы направились к его машине.

— Как думаете, чем закончится завтрашнее заседание? — уточнил Иванов, когда автомобиль выехал с парковки.

— У нас есть все шансы на обжалование завещания, — ответил я. — И признание предыдущего действительным.

Иванов помолчал, обдумывая мои слова:

— А если будет доказан преступный сговор, то княгине Шуйской будет выдвинуто обвинение, — пробормотал он.

— Верно, — подтвердил я. — Если вину Шуйской докажут, вы останетесь единственным наследником. Никого не будет между вами и вашим титулом.

Иванов не ответил. Молча смотрел на дорогу, думая о чем-то своем. Я тоже молчал. Мимо проносился праздный Петроград.