Чехов книга 8. Темный всадник

– Апанас, жрец из деревни Двушкина, говорил, что на болотах дурное творится. И голоса людям мерещатся, которые нашептывают всякое да в топи заманивают. Но мы думали это все страшилки для приезжих, да детворы, чтобы далеко на болота не ходили. Но сама я никогда никакого шепота или голосов не слышала. Даже если хмельное пила.

Я нахмурился:

– И не слышали, когда удалялись от деревенской ограды?

Маркова усмехнулась:

– А зачем мне куда-то ходить? Я при жизни не очень любила бродить по лесу. Мне нравится за домом смотреть да книги читать.

- Ты грамоте обучена? – с деланным удивлением уточнила Виноградова.

- Я ведь на лекарку училась. Потому науки знаю, - с легкой обидой отозвалась Маркова.

Я сделал глоток чая и откинулся на спинку кресла:

– Забавно выходит. Значит, на селян эти голоса не действуют. Может все дело в знаках на одежде.

- Мне выдали эти тряпки, - кивнула призрачная девушка. – С вышивкой, которые. И велели в них ходить.

- И ты носила эту одежду?

- Да вы видели этих деревенщин? Они б меня камнями побили, если я не напялила ту одежу. Правда, я под нее надевала тонкие сорочки, потому как кожа у меня нежная.

Она печально вздохнула и пригладила свое призрачное одеяние.

- Кстати, староста говорил про какого-то черного всадника и болотный народ, - сменил я тему.

– Про болотный люд я слышала, - с жаром перебила меня Ульяна, понимая, к чему я клоню. - Но не видела. Не было в тех местах, где мы погребены никого из того проклятого народца. А вот темного всадника видели все из деревни. Так что в этой легенде есть доля правды.

– Вот как? - заинтересовалась Нечаева и подобралась. - Не расскажете поподробнее о своей жизни в деревне.

Девушка вздрогнула, словно даже после смерти воспоминания о всаднике ее пугали. Она зачем-то покосилась в окно, будто могла увидеть там что-то жуткое. Потом обняла себя за плечи.
- Не торопитесь, - поддержал ее я. - Поведайте, о своей жизни в этой деревеньке.

– Когда я получила корочку о прохождении лекарского курса, то встретила вербовщика. Он зазывал в эту проклятую деревеньку. Обещал хорошие деньги. Поначалу подумала, что ничего страшного. Ну, далеко от города. Хоть места тут дикие, зато к лекарям здесь завсегда уважение и почет. Да и Двушкин со мной сразу ласков сделался. Вы не подумайте, что я глупая. Но когда барин доброту проявляет, то нельзя артачиться. Если бы я ему отказала, то он меня поселил на окраине и шепнул мужикам, что защиты мне не даст. И тогда мне житья там не стало бы вовсе.

- Он так поступал? – насупился Фома.

- Его дочка мне об этом рассказала. Та, что с ним живет. Бледная девчушка, которая на него работает, не разгибая спины.

- Видели, - кивнул я.

- Так вот, Никон мне прямо сказал, что ему от меня сын нужен. И если я ему рожу наследника, то он на мне женится.

- Женится? – фыркнула Виноградова и махнула рукой. – И ты поверила, глупая?

- Барин он хоть и не бедный, но все неблагородных кровей. Ему император дал титул невысокий да деревню за службу. Так Двушкин еще и вдовец не единожды. Никакая благородная за него замуж не пойдет, - упрямо заявила Ульяна. – Он мне и бумагу показал, в которой написано было, что если рожу сына, так он меня женой сделает. Чтобы сына растила и новых рожала, если сдюжу.

- А если дочь? – с грустью спросила Нечаева.

- За дочь обещал дать денег. Даже бумагу подписал и у жреца ее схоронить велел.

- И она там осталась? – спросил я.

- А как же, - с готовностью кивнула Маркова и тут же поникла. – Может все это и вранье было. Может и жрец тот с Никоном был заодно.

- И ты решила родить ему сына, - предположил я.

- Поначалу я не хотела бросаться в омут с головой. Решила пожить и посмотреть на барина. Понять, стоит ли с ним дела иметь. Ребенок – это не игрушка. Его в карман не сунешь и в коробку не уберешь.

- Твоя правда, - хитро сощурилась Любовь Федоровна.

- Потому я травки особые пила, чтобы не понести. Никону об этом говорить не стала. Он решил, что я наивная и собралась сразу же завести с ним дитятку. Он и не подозревал ни о чем. Знай себе старался. А я что, жила в свое удовольствие. Спала сладко, ела вкусно. Много отдыхала. Никон с меня пылинки сдувал, да только изредка спрашивал, не понесла ли я.

- Он догадался о том, что ты его обманывала? – задал я очевидный вопрос.

- Двушкин только с виду грозный. Дочку свою, Лукерью, тиранит, это правда. А меня не обижал. И ни разу не спросил, какие травы я завариваю в кружке каждое утро. А когда спрашивал про дитя, я вздыхала и говорила, что надеюсь вскоре понять, что уже потяжелела.

- Хитра, - цокнула языком Виноградова.

- Только и Никон не дурак, - скривилась девушка. – Он и второй лекарке, которая со мной приехала, намекнул, что она может стать его супружницей, если я не понесу в ближайшее время. Эта змеюка после такого предложения стала за мной приглядывать. Нос совала в мои запасы трав. Да только она в учебе не была сильна. Потому и не узнала ту траву заветную. Но я все равно постаралась ее отвадить от дома Двушкина. Хотела ее сосватать за их кузнеца. Здоровый мужик и живет бобылем.