Чекист

«Они сидели… в комфортабельных квартирах и кабинетах, среди наворованных богатств, среди своры преданных лакеев с Горьким во главе, покачивая свои ожиревшие тела на мягких рессорах дорогих автомобилей и салон-вагонов, наслаждаясь, как могли, среди общей нищеты и разрухи, жизнью и властью».

(Дмитриевский)[8].

А. В. Антонов-Овсеенко, сын одного из ближайших соратников Троцкого, репрессированного при Сталине, с возмущением писал в мемуарах, что при аресте его отца в опись конфискованных вещей не вошли (т. е. были присвоены чекистами) «подлинные гравюры известных художников, пишущая машинка, радиола с восемью альбомами пластинок, драгоценности жены, её беличья шуба, дорогие французские духи и многое-многое другое»[9].

«Был такой замнаркома финансов Альтский. Многие картины из частных коллекций уплывали тогда за границу через этого человека. У него был брат в Польше, владелец антикварного магазина».

(Молотов).

Троцкисты захватывали руководящие посты в послереволюционной российской экономике семьями и кланами. Первая жена Г. Зиновьева, Равич Сарра Наумовна стала «народным комиссаром» внутренних дел т. н. Северной коммуны, а вторая его жена, Левина Злата Ионовна — «народным комиссаром» социального обеспечения Северной Коммуны. Жена Каменева, сестра Троцкого, возглавила ВОКС, «место, где даются субсидии выезжающим для подкормки за границу советским литераторам» (Бажанов). Четверо братцев Косиоров заняли крупные посты в советско-партийном аппарате. И так далее.

Нахраписто захватывая экономику страны, троцкисты нимало не считались с многократно поминаемой ими «для потребления масс» классовой принадлежностью. Так, помогать «пролетарской революции» приехали из Америки банкиры Абрам Животовский, дядя Троцкого; Вениамин Свердлов, брат председателя ВЦИК — последний стал сначала зам. наркома путей сообщения, а потом председателем президиума коллегии НТУ ВСНХ.

Часть 3

Глава 1 Нефтедоллары

— Отлично сработано, — вкладывая фотографию в приклеенный кармашек довольно пухлой папки, похвалил своего подчинённого, агента III разряда Ахмеда Кирбазаева, старший сотрудник особых поручений ОГПУ Пётр Матвеевич Ясенев. На чуть размытом снимке полный лысый человечек в чёрном костюме, с виду типичный совслужащий, получал от сидевшего рядом с ним за ресторанным столиком высокого холёного иностранца плотно набитый конверт.

Ахмед поправил висевший на поясе громадный кинжал. — Надо брать шакала, — с заметным кавказским акцентом произнёс он. — Бабло он хранит дома, я проследил. — Можно взять много. Айя, как много! — прищёлкнул он языком. — Этот борхатаб бахр ему уже шестой конверт даёт.

Старший сотрудник по особым поручениям усмехнулся и отрицательно покачал головой. — Мы не будем делать бульон из курицы, которая может нести золотые яйца, — сообщил он, выдвигая верхний ящик стола и возвращая туда папку. На лицевой стороне её обложки значилось слово «Рыбопром», но это была только маскировка её основного содержания. Хотя текущим заданием группы Ясенева, входившей в отдел по борьбе со спекуляцией московского отделения ОГПУ, действительно было расследование уклонения от налогов кооперативного объединения «Рыбопром», однако гораздо больше Пётра Матвеевича интересовала неофициальная разработка Анатолия Авксентьевича Бодуна, ответственного сотрудника объединения «Нефтесиндикат», материалы по которому, для конспирации перемешанные с «рыбопромовскими», и хранились в этой папке.