Чекист

Затем бывший российский полковник вспомнил известное из советских учебников по истории название — Ленские золотые прииски. Эта компания, печально прославившаяся в царское время массовым расстрелом рабочих, после революции была вначале национализирована, а потом снова передана иностранцам, фирме «Лена Голдфилдс». Запросив в канцелярии Главконцесскома копию договора, бывший полковник даже присвистнул от изумления — английская компания должна была отдавать СССР только 7 (семь) процентов от добываемых ею на Лене, на Алтае, на Урале золота, меди и других металлов. Всё остальное отходило в её собственность. Причём концессия была заключена на тридцать лет.

— Этот менеджмент, пожалуй, даже эффективнее нашего прошлого, то есть, тьфу ты, будущего, — сказал вполголоса бывший российский полковник, изучая условия договора. — Какие откаты здесь можно будет получать!! — он мечтательно прищёлкнул языком.

Однако, дочитав материалы до конца, Ясенев-Перекуров отчётливо понял, что ему, скромному оперативнику ОГПУ вклиниться в этот эффективный менеджмент никак не удастся — договор украшали подписи Троцкого, на тот момент председателя Главконцесскома, и его заместителя и ближайшего соратника Иоффе.

Поразмышляв ещё немного и перебрав знакомые ему из прежней жизни виды эффективного бизнеса — ввоз и захоронение на территории страны радиоактивных отходов, поставку протухшей еды для школьных завтраков, распродажу земли в водоохранных зонах под дачи уважаемым людям и прочее подобное — Ясенев-Перекуров остановился на экспорте нефтепродуктов. Из высоких партийных чинов эту, потенциально очень прибыльную, деятельность пока никто, как ни странно, не курировал, а, значит, здесь имелось поле для манёвра. Правда, среди руководства нефтяников мелькала фамилия Серебровского, согласно досье давнего знакомого всё того же Троцкого — в его доме последний останавливался после возвращения из эмиграции в 1917 году — но он не имел особого влияния в партии а был, по существу, как следовало из его досье, просто инженерным работником.

— Итак, займёмся нефтью, — подвёл итог своих экономических изысканий бывший российский полковник. — К счастью, сейчас не 37-й год, — усмехнулся он. Не так давно это выражение было как бы слоганом демократов, повторяемым ими при каждой попытке привлечь к ответственности хоть какого-то крупного вора. Однако его же через некоторое время, после перехвата власти, стали использовать и патриоты, к которым Фёдор Михайлович Перекуров с полным основанием относил себя самого.

— Да, до 37-го года ещё далеко, — повторил вполголоса бывший российский полковник. — Поэтому займёмся делом. Тварь я дрожащая или право имею? — задал он сам себе сакраментальный вопрос, поставленный некогда его знаменитым тёзкой.