Чекист

Москва, Кремль. 2 ноября 1923 г.

Опубликованию не подлежит.

1. Организовать Соловецкий лагерь принудительных работ особого назначения и два пересыльно-распределительных пункта в Архангельске и Кеми.

2. Организацию и управление указанными в ст. I лагерем и пересыльно-распределительными пунктами возложить на ОГПУ.

3. Все угодья, здания, живой и мёртвый инвентарь, ранее принадлежавший бывшему Соловецкому монастырю, а равно Пертоминскому лагерю и Архангельскому пересыльно-распределительному пункту, передать безвозмездно ОГПУ.

4. Одновременно передать в пользование ОГПУ находящуюся на Соловецких островах радиостанцию.

5. Обязать ОГПУ немедленно приступить к организации труда заключённых для использования сельскохозяйственных, рыбных, лесных и пр. промыслов и предприятий, освободив таковые от уплаты государственных и местных налогов и сборов.

Зам. председателя СНК СССР Рыков

Управляющий делами СНК Горбунов

Певцы ГУЛАГа.

В 1934 году ряд видных советских писателей — М. Горький, Л. Авербах, М. Зощенко, Бруно Ясенский, Е. Габрилович, Вс. Иванов, В. Инбер, В. Катаев, Л. Никулин, В. Шкловский… — в специальном 600-страничном сборнике воспели БеломорЛАГ и его организаторов.

«Мне не приходилось раньше видеть ГПУ в роли воспитателя — и то, что я увидел, было для меня чрезвычайно радостным».

(М. Зощенко).

«Нам, советским писателям, которые призваны „перестраивать души“ — следует поучиться этому труднейшему и ответственнейшему мастерству — у ОГПУ».

(Е. Габрилович).

Представители советской творческой интеллигенции, не вошедшие в авторский коллектив сборника, направили руководству ОГПУ и БеломорЛАГа хвалебные послания в индивидуальном порядке:

«ОГПУ смелый и упрямый мастер положил свой отпечаток на созданную им стройку. То, что мы увидели, никогда не забыть — действительно великое произведение искусства».

(писатель Е. Шварц[15]).

И если коллективом вдохновений
Поэму Беломорского пути
Сумеем мы в литературу донести
То это будет
Лучшее из наших донесений.

(поэт А. Безыменский).

Часть 4

Пролог

Плешивый коротышка с двумя малиновыми ромбами на петлицах гимнастёрки, сидевший в кресле, задумчиво перебирал разложенные перед ним на письменным столе фотографии. На них были изображены сделанные в разные ракурсах виды роскошной дачи партийного секретаря Х; сцены банкета в ресторане, на которых тот же Х, навалившись животом на стол, поедал пудового жареного осетра и закусывал бутербродами с икрой; фривольные картинки отдыха Х на природе в компании пышногрудых красавиц.

Старший сотрудник особых поручений ОГПУ Пётр Матвеевич Ясенев, стоявший навытяжку перед человеком с двумя ромбами, смотрел на те же фотографии настороженно-озабоченно. Они были тайно сделаны его сотрудником, Ахмедом Кирбазаевым, в рамках разработки, точнее, сбора материала на Х.

— Что же ты, Пётр Матвеевич, — укоризненным тоном произнёс, наконец, человек с ромбами, помощник начальника московского отделения ОГПУ Максим Аникеевич Остроухов, — незаконно, без разрешения суда и указания твоего начальства, занимаешься сбором информации о личной жизни уважаемого человека, партийного секретаря, преданного члена нашей большевистской партии?