Чекист

Остроухов возглавлял четвёртый сектор управления внутренней безопасности московского отделения ОГПУ. Ясенев с ним раньше почти не пересекался по рабочим делам, лишь несколько раз они встречались на общих собраниях. У бывшего российского полковника сложилось мнение о нём, как о безликом сером службисте канцелярского типа. Хотя, с другой стороны, знакомый чекист однажды сказал: «этот человек, пожалуй, способен на поступок. Есть у него что-то такое в глазах». И вот теперь Остроухов неожиданно вызвал Ясенева-Перекурова в свой кабинет, где на столе лежали неизвестно откуда взявшиеся фотографии работы Кирбазаева. Отринув пришедшую на минуту мысль, что Ахмед зачем-то решил подставить своего начальника, старший сотрудник особых поручений пришёл к выводу, что он сам попал в чью-то разработку.

— Разрешите доложить, товарищ комиссар, — откашлявшись, сказал он. — Так что, стараемся мы разоблачать коррупцию. Которая, значитца, незаметной гидрой пробирается в ряды большевиков и наносит большой ущерб народному хозяйству нашей страны.

Остроухов отринул неявное предложение перейти на принятый в среде товарищей по борьбе революционный жаргон, как бы свидетельствующей о социальной близости собеседников, и покачал головой.

— Коррупцию, говоришь? — переспросил он. — А что об этом — он хлопнул ладонью по снимкам, — напишет западная пресса? Которая обслуживает лорда Бивербрука и главарей Антанты, желающих отнять у нашего народа фабрики, заводы, шахты, рудники, расчленить нашу страну? Она начнёт поливать грязью наше социалистическое отечество, подготавливая вторжение империалистических держав. Понимаете ли вы, товарищ Ясенев, что ваши действия могут быть квалифицированы как «измена Родине» или, по меньшей мере, как пособничество иностранной агентуре? — строго глядя на стоявшего перед ним навытяжку человека, произнёс комиссар, указывая на снимки роскошных дач-дворцов, двухэтажных шубохранилищ, и пьяных оргий высокопоставленных чиновников.

Бывший российский полковник понимал это лучше, чем кто-либо другой, но предпочёл промолчать.

— Или, может быть, вы хотите показать, что наша большевистская партия есть партия жуликов и воров, грабителей и коррупционеров? — прищурившись, усилил нажим комиссар. Пока старший сотрудник размышлял над сложившейся ситуацией, чекист с двумя ромбами продолжал:

— Нам известно, что вы занимались слежкой за советскими специалистами в области нефтяной промышленности и сбором информации, представляющей интерес для зарубежных спецслужб. — Голос спрашивающего ещё больше построжел. — Для кого вы добывали эти сведения? Вы работаете на лорда Бивербрука и капиталистов-банкиров лондонского Сити?

Ясенев-Перекуров оценил информированность собеседника, но риторический вопрос оставил без ответа, ожидая перехода к сути дела. Он уже уяснил, что происходит вербовка — сам проводил её не раз — и потому решил просто ждать конкретных предложений. Материал на него был собран качественный, следовало признать.

— А ещё с вашей стороны было крайне наивно предполагать, что нефтяная промышленность — стратегическая отрасль нашей экономики — находится без соответствующего присмотра со стороны компетентных органов, — усмехнулся комиссар, собирая фотографии и укладывая их в отдельную папку.

Ясенев понял, что его операция с Бодуном провалена — того крышевали более ответственные товарищи. По правде говоря, об этом можно было бы догадаться и раньше. Старший сотрудник сделал в памяти отметку — объявить выговор Кирбазаеву, который не заметил встреч работника «Нефтесиндиката» с чекистами — и, вздохнув, приготовился слушать неприятные известия дальше.

Однако его собеседник сменил тон.

— Вы провели очень грамотную работу с Бодуном, — похвалил он. — Вникли в суть дела, сделали точные расчёты. Я послушал его объяснения, посмотрел ваши материалы. Просто отлично!

— Ещё меня очень впечатлил отчёт о вашем выступлении на совещании в МосЧеКа. Золотой унитаз как духовная скрепа, цель человеческого существования и метод борьбы с растлевающим влиянием иноагентов! — плешивый коротышка хохотнул. — Это было сильно!

Перекуров-Ясенев припомнил, что он действительно говорил что-то такое старому царскому полковнику.

— В общем, нам нужны такие люди, как вы. Инициативные, решительные. — Комиссар похлопал ладонью по папке с фотографиями. — С железной логикой и, одновременно, фантазией. — Откуда-то из потайного кармана он извлёк снимок золотого унитаза, семь лет назад устроенного Ясеневым в своей служебной квартире в Ровенской ГубЧеКа, и некоторое время любовался им.

— Что именно от меня требуется? — прервав молчание, осторожно спросил старший сотрудник по особым поручениям. Он понимал, что от сделанного предложения, каким бы оно ни стало, отказаться будет нельзя.

Чекист с двумя ромбами вернул фотографию золотого унитаза обратно в потайной карман и некоторое время барабанил пальцами по столу.