Чекист. Южное направление

– Семен Михайлович, вашего начдива доведут и без вас, а мы без вас не обойдемся, – строго сказал я и, поймав тоскливый взгляд командующего Первой конной, улыбнулся: – Пять минут всего, потерпите.

Будущий маршал вздохнул и уселся на свой табурет.

– Семен Михайлович, сколько времени Апанасенко пробыл в должности начдива? – поинтересовался я.

– Дык… – призадумался Буденный. – Месяца еще нет.

Я посмотрел на Склянского.

– Эфраим Маркович, стоит ли говорить о суровом наказании, если Апанасенко не имеет опыта работы? И комиссар дивизии, как мне известно, занимает должность не больше месяца. Как им удерживать в руках людей, если они их толком не знают?

– Если товарищ Троцкий доверил Апанасенке такой ответственный пост, он обязан справиться, – твердо сказал Склянский. – Если нет – его следует примерно наказать. Малый стаж – это не повод для избежания наказания. Поэтому от имени РВС республики я требую для начальника шестой дивизии самого сурового наказания – смертной казни.

– Хорошо, – кивнул я. – Ставим вопрос на голосование. Кто за то, чтобы расстрелять Апанасенко? Кто против?

Как уже догадались, «за» выступил лишь Склянский, а все остальные против.

– Теперь о наказании, – сказал я. – Апанасенко следует наказать. Я считаю, что его следует понизить в должности. Назначить командовать полком или бригадой.

– Лучше бригадой, – внес предложение Сталин.

– Бригадой, – кивнул я.

– Да что вы такое мелете? – нервно выкрикнул Склянский. – Поставить комбригом нерадивого начальника дивизии? Если уж решили сохранить Апанасенко жизнь, то его следует отправить в тюрьму. – Усмехнувшись, заместитель председателя Реввоенсовета республики решил сострить: – Верно, в семинариях учат быть очень добренькими, как иисусики?

Отчего-то меня это задело, и я сразу же «окрысился»:

– А что вы имеете против семинарий, товарищ Склянский? Да, я не учился ни в гимназии, ни в университете. Мои родители были крестьянами и не могли себе позволить учить меня в гимназии, не говоря уже об университете. Я вам так скажу, товарищ Склянский – когда я учился в семинарии, то реалисты никогда не выпендривались достатком родителей, потому что знали, что могут изрядно схлопотать.

Склянский отчего-то вытаращил глаза, а от стола раздался хохоток Сталина.

– Владимир Иванович, не бэспокойтэсь, это нэ про вас. Товарыш Склянский пытается уколоть не вас, а меня. Ему отчего-то нэ дает покоя моя духовная сэминария. Но это он дэлает нэ от большого ума. А развэ ви учились в сэминарии?

Ох ты, елки-палки, а ведь я и забыл, что Сталин учился в духовной семинарии. Кажется, он ее так и не закончил. Кстати, а сам Склянский-то что заканчивал? Либо медицинский, либо юридический. Склянский, вроде бы, дожил до двадцать шестого года и утонул загадочным образом где-то в Америке? Кто-то даже писал, что его «завлекли в воду». Вину, разумеется, возложили на Сталина. М-да, Иосиф Виссарионович человек терпеливый. На месте Сталина я бы утопил Склянского гораздо раньше и не в озере, а в какой-нибудь грязной луже.

– Я закончил учительскую семинарию, – улыбнулся я будущему генсеку. – Но в сущности, что учитель, что священник – профессии очень схожие. Знаю случаи, когда выпускники духовной семинарии шли работать земскими учителями, а выпускники учительской принимали сан.

– Товарищи, давайте не будем отвлекаться, вернемся к теме, – постучал по столу Калинин, прекращая наш разговор со Сталиным. – Мы еще не решили, как мы поступим с Апанасенко? Что скажете, товарищ Аксенов?

– Я думаю, Михаил Иванович, с Апанасенко мы решим просто – вопрос о его дальнейшей судьбе пусть решает командующий армией. Все «за», кроме товарища Склянского. Значит, приняли большинством голосов – товарищ Буденный сам накажет. А уж поставит он Апанасенко командиром бригады или полка, его дело. Так, Семен Михайлович?

Меня удивило, что Склянский промолчал. Может, обдумывает очередную пакость?

– Конечно, – повеселел Семен Михайлович. Обведя нас осторожным и каким-то хитроватым (и уже абсолютно трезвым!) взглядом, легендарный командарм спросил: – А что с расстрелами командиров? С децимацией?

– Я считаю, что в децимации нет необходимости. Конечно, – усмехнулся я. – Я университетов не заканчивал, но помню из программы семинарии, что даже римляне проводили децимацию крайне редко и только в тех случаях, если войско бежало от врага. У монголо-татар, как мы помним, тоже применялось нечто подобное. В данном случае шестая дивизия от врага не бежала. Напротив, проявила героизм. Дивизия первой вошла во Львов. Нам, товарищи, нужно думать о будущем. Как мы станем учить молодежь, если расскажем, что дивизия, отличившаяся в сражениях, расформирована? Нельзя мерить единым аршином и героев и преступников.

– Значит, станем учить молодежь на примере мародерства? – ядовито усмехнулся Склянский. – Хорошенькую же мы вырастим молодежь, гражданин выпускник учительской семинарии.