Чекист. Южное направление

Народ, оценив «изящную» формулировку, закивал. Кажется, все.

– Так я пойду? – поинтересовался Семен Михайлович, по лицу которого было видно, что он доволен результатами.

– Да, товарищ Аксенов, можно считать заседание закрытым? – поинтересовался Калинин, а дождавшись моего кивка, пояснил: – Я бы вместе с товарищем Буденным проверил, как там товарищ Апанасенко себя чувствует. Все-таки боевой начдив…

Ишь, пойдут они проверять, как там Апанасенко себя чувствует. Видимо, слегка «полечат», да и сами «полечатся». Кажется, Семен Михайлович принимает «лекарство» не первый день. Но вслух я сказал:

– Правильно, Михаил Иванович, нужно проверить, как там начдив. Товарищ Апанасенко, хотя и неопытный товарищ, но как командир подрастет.

– А вы не желаете вместе с нами? – невинно поинтересовался Буденный уже принявший «низкий старт».

– Я потом, позже, – «отмазался» я. – Мне еще нужно свой личный состав проверить. Мы же сегодня прибыли, я с бронепоезда прямо сюда.

Действительно, предписание ехать во Львов я получил в дороге. Пересадил Артузова с его командой, а сам ринулся на Юго-западный фронт, к Егорову.

Когда Буденный в компании с Калининым ушел «лечить» Апанасенку, я только вздохнул.

– Осуждаете? – поинтересовался Сталин. Усмехнувшись, сказал: – Плохо эта, если командарм пьет. Но я Сэмена давно знаю – ум нэ пропьет.

– Товарищ Сталин, а кто я такой, чтобы осуждать командующего армией? – хмыкнул я.

Мне не очень понравилось, что Буденный ушел «догоняться», но еще больше удивил поступок Калинина. Все-таки, где Председатель ВЦИК, а где командарм? Не по рангу бы Калинину с простыми командармами пить. Впрочем, что я о них знаю? Может, Михаил Иванович с Семеном Михайловичем лучшие друзья?

– Дакладывать будэте? – поинтересовался Сталин, а потом уточнил. – О факте пьянства среди командного состава армии, да еще вмэсте с предсэдателем ВЦИК?

– Мне такой задачи не ставили, чтобы командармов, а уж тем более – председателя ВЦИК, на путь истинный наставлять, – усмехнулся я. – Для этого комиссары есть, РВС. Вы его непосредственный руководитель, вам и мучиться. Я другого опасаюсь. Склянский об этой ситуации станет Троцкому докладывать. Сообщит – командующий армией пьянствует, а член РВС фронта в этом ему потакает.

– Троцкому пусть дакладывает, его дэло, – отмахнулся Сталин. – Склянский постоянно о чем-то докладывает, все уже от него устали. Вы – другое дело.

Опаньки… Сталин считает, что я другое дело? С чего вдруг? Но спрашивать неловко. Предполагается, что мне известно, отчего мнение простого особиста важнее мнения заместителя Председателя РВС республики. Но мне понравилось, что Сталин пытается выручить своего подчиненного.

– Я, товарищ Сталин, сам человек непьющий, но остальным свое мнение не навязываю. Знаю, что самые ревностные трезвенники получаются из бывших пьяниц, поэтому свое мнение держу при себе.

– Я слышал, что тавариш Аксенов абсалютно нэ пьет, – улыбнулся Сталин. – Для маладого чэлавека – очень странно.

– У меня предки из староверов, – сообщил я Сталину уже не раз выручавшую меня версию. – А я выпил однажды, когда лежал в госпитале – думал, умру. С тех пор даже запах спиртного неприятен. Но повторюсь, что никому своего мнения не навязываю. Если человек выпивает в меру, то почему нет? У нас в деревне говорили – пей, да дело разумей. Как по мне – это для Буденного исключение, а не правило. Будь он на самом деле алкоголиком, то дальше ротного, ну, применительно к коннице эскадронного командира, бы не продвинулся. А уж на должности командарма… Нет, не сможет пьяница армией управлять. Да что там армией, полком не сможет. Сорвался человек, все бывает. Потому ни товарищу Ленину, ни Дзержинскому докладывать не стану. А если на Склянского сошлются, так я не врач. Как я могу определить – пьяный человек или нет? Может, товарищ Буденный всю ночь не спал?

– Если бы адну ночь, так и разгавора бы нэ было, – грустно улыбнулся Сталин, а грузинский акцент словно бы проявился резче. – Сэмен чэтыре ночи нэ спал, по полкам матался.

– Четыре ночи? – удивился я. Покачав головой, сказал: – Теперь, если спросят, скажу – это я сам приказал товарищу Буденному выпить, чтобы у него крыша не съехала.

– Криша? Какая криша? – переспросил Сталин слегка нахмурившись.

– Крыша съехала – это, типа с ума человек сошел, – торопливо сообщил я, покрутив пальцем у виска, а потом привычно соврал: – Так в Архангельске говорят – мол, крыша у человека едет.

– Криша едэт… Нэ слышал никогда, – хмыкнул Сталин. – Но интэресно сказана, нада запомнить.

Вот, теперь я еще и Сталина «заразил» очередным неологизмом. Впрочем, он и сам ввел в обращение любопытный оборот. Всегда интересовало, правда это или нет? Набравшись храбрости, спросил:

– Товарищ Сталин, а можно спросить?

– О чем? – поинтересовался Сталин, вытаскивая из кармана кисет и трубку. Посмотрев на меня, спросил: – Нэ возражаете?

Еще бы я возразил. Увидеть Сталина с трубкой – давняя мечта. Иосиф Виссарионович несмотря на мифы, что он не выпускал трубку из рта, сегодня еще ни разу не курил.