Чекистские будни

Одновременно я думал и о том, какая может быть польза от моих встреч с митрополитом. Разумеется, трудно было предвидеть, как сложатся наши с ним отношения в дальнейшем. Но то, что он участник всех заседаний совета министров, где обсуждаются кардинальные вопросы внешней и внутренней политики страны, представляло немалый интерес. Нам очень важно было знать, что замышляют монархо-фашистские правители и стоящие за их спиной, а фактически диктующие им свою волю гитлеровский посол Бекерле и начальник абвера в Болгарии полковник Отто Вагнер, обретавшийся здесь под видом главы торгового агенства «Бюро доктора Делиуса».

В условленные день и час владыка снова гостеприимно распахнул передо мной дверцу своей машины. На этот раз мы отправились в другую божью обитель — в Драголевецкий монастырь, находившийся у подножия горы Витоши. Там, в покоях настоятеля, состоялся интимный обед, во время которого между мной и митрополитом Стефаном произошел весьма примечательный разговор. Хотя его блаженство и не высказывал открыто своих сокровенных мыслей, не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы по отрывочным фразам и как бы вскользь брошенным словам представить, что его волнует.

В начале сорок четвертого года владыка, достаточно трезво оценивающий обстановку, уже отлично понимал, что конец войны не за горами. Но что будет с Болгарией после полного разгрома гитлеровской Германии: сохранится ли в ней прежний монархический режим или она встанет на социалистический путь развития? Как мне показалось, митрополит Стефан интересовался этим не только из патриотических чувств к родной земле, но и из-за беспокойства за свое будущее. Красная Армия приближалась к границам Болгарии, и были все основания предполагать, что скоро власть в стране возьмет народ. Какой же удел ожидает его, буржуазного либерала, далекого по своим политическим взглядам от идей социализма? Удастся ли ему сохранить за собой лидерство в болгарской православной церкви, если в стране произойдет революция?

Постепенно во мне крепло убеждение, что, предвидя возможные социальные перемены в Болгарии, митрополит заранее готовит почву, чтобы сменить свою ориентацию, а во мне он ищет человека, который может быть ему в этом полезен. Однако мои попытки вызвать владыку на более откровенный разговор, не находили у него отклика. Как правило, он уклонялся от прямых ответов или отвечал весьма неопределенно и двусмысленно.

— Скажите, ваше блаженство, — спросил я, — неужели нынешние правители Болгарии не видят, куда история направляет свои шаги?

— История, конечно, идет своей дорогой, — кивнул митрополит, но тут же добавил: — Одному богу известно, куда кого он направит. Как господь рассудит, тот туда и пойдет.

Спорить с ним я не стал — у каждого свои взаимоотношения со всевышним, однако позволил себе высказать надежду, что его блаженство будет стоять на страже интересов своего народа и не допустит, чтобы кто-то извне распоряжался его судьбой.

Третья моя встреча с митрополитом Стефаном состоялась в «Овчей Купели» — еще одном монастыре, расположенном чуть ли не в черте города, вблизи Княжево. Впрочем, назвать эту более чем скромную обитель монастырем можно было лишь условно: миниатюрная часовенка, возле нее небольшой старинный дом, сложенный из слегка обработанного камня, к дому пристроена крытая веранда — вот и весь монастырь. Владыка пошел в часовню, заглянул туда и я. В полумраке виднелся маленький иконостас, желтыми точками светились несколько лампадок. Кругом тишина и покой. Будто нет никакой войны, не льется кровь, не гибнут люди.

Потом мы устроились на веранде. Было раннее утро, нам принесли легкий завтрак. За столом я преподнес митрополиту обещанный подарок — книгу Московской патриархии, полученную накануне из Москвы. Владыка буквально выхватил ее из моих рук и стал внимательно просматривать. В книге были опубликованы письма православных священников и верующих, в которых рассказывалось о том, как глумятся фашистские изверги над религией, над церковью, над священнослужителями на оккупированной советской земле. Здесь же приводились многочисленные фотографии разрушенных храмов, зверски замученных мирных людей. Немало страниц было посвящено тому, как верующие участвуют во всенародной борьбе против гитлеровских захватчиков. Тут говорилось и о церковных службах, на которых верующие молятся за победу советского оружия, и об их самоотверженном труде на заводах и колхозных полях, и о сборе денег в помощь Красной Армии…

Наконец митрополит увидел свою фотографию. По лицу его было заметно, что он взволнован. Отыскав глазами то место в тексте, где писали о нем, начал читать:

— «Впал в немилость фашистских властей и митрополит болгарский Стефан… Митрополит Стефан в своих проповедях называет нынешнюю войну «величайшим грехопадением, прелюдией ко второму пришествию» и обвиняет тех, кто начал это невиданное по своей обширности братоубийство. За это митрополит Стефан неоднократно подвергался нападкам на страницах болгарской печати, руководимой фашистскими ставленниками».