Чекисты

Глядел на нас «лейтенант» волком. Был он, как потом выяснилось, выходцем с Западной Украины. Ярый буржуазный националист, люто ненавидевший все советское. Такой тип, конечно, не явился бы с повинной к нам.

Немцы тем временем прорвались к Сталинграду, вышли в районе Латашинки на берег Волги. Город напоминал в те дни кромешный ад. День смешался с ночью, трупы людей — с трупами животных. Все сталинградцы, способные держать оружие в руках, встали на защиту родного города.

Мне было поручено возглавить сводную роту. В нее вошли чекисты, милиционеры, пожарники — всего немногим более шестидесяти человек. Задачу перед нами поставили трудную — удержать центральную переправу через Волгу любой ценой. Достаточно было лишить нас сообщения через Волгу, и тогда в город не смогли бы прибыть резервы. Я уж не говорю об эвакуации населения и ценного имущества.

Немцы прекрасно это понимали и бешено рвались к переправе. Они превосходили нас численно, были хорошо вооружены. А мы имели лишь винтовки, несколько автоматов, три пулемета на всю роту да с десяток гранат. Но, как поется в известной песне о матросе Железняке: «И десять гранат — не пустяк».

Не пустяк, если прибавить к ним мужество и стальную волю людей, решивших стоять насмерть.

Немцы прижали нас к берегу Волги. До них было всего метров полтораста, они кричали нам с верхних этажей прибрежных зданий:

— Рус, сдавайся. Вольга буль-буль!

Но сдаваться мы не собирались. Наоборот, время от времени переходили в контратаки. Удалось даже отбить у врага две пушки со снарядами. Правда, артиллеристов среди нас не было, но мы нашли выход из положения: открывали замок и, глядя через ствол, крутили ручку наводки до тех пор, пока не показывалась цель.

С каждым часом наше положение становилось все труднее. Выручал крутой волжский откос: немцы никак не могли нас «достать». Сковывало их действия и то, что они не имели представления о нашей численности. Правда, ими была предпринята неудачная попытка «прощупать» этот вопрос.

Дело было так. Однажды в лощине, которая шла от домов специалистов к нашему КП, появился мальчик лет двенадцати.

— Мне нужен ваш главный начальник! — заявил он бойцу-милиционеру.

Боец пытался узнать, в чем дело, но мальчишка упорно твердил одно:

— Скажу главному начальнику!

Привели его ко мне. Мальчишка как мальчишка, только очень худой и грязный.

— Как тебя зовут?

— Коля.

— Зачем я тебе понадобился?

И вот что довелось услышать в ответ. Отец и мать Коли при бомбежке погибли, а сам он скрывался в подвале какого-то дома. Потом туда ворвались немцы, и одна старуха заговорила с ними на их языке. Видимо, она была немка. Гитлеровцы что-то ей приказали, и старуха ушла. Однако вскоре вернулась испуганная, в чем-то оправдывалась. Тогда офицер при помощи старухи заговорил с Колей. Ему было велено пробраться в наше расположение и узнать силы защитников переправы.

Пока что Коля сообщил нам кое-какие сведения о немцах.

Затем сказал, что не хочет возвращаться обратно.

— Или вы научите меня, как им получше соврать! — попросил храбрый мальчуган.

Что было делать? Мальчика могли расстрелять немцы, он мог погибнуть от случайной пули. Имели ли мы право рисковать жизнью юного патриота?

Посоветовавшись, мы все-таки решили послать Колю к немцам. Он ненавидел врага, хотел быть полезным Родине в грозный для нее час. Что же касается опасности, то в этом городе она была всюду.

И вот Коля, тщательно проинструктированный, ушел назад — ушел один, маленький, беззащитный — может быть, навстречу смерти. Однако она пощадила храброго мальчугана. Добравшись до знакомого офицера, он рассказал ему все, что «увидел» у нас. А «увидел» он многое: и хорошо вооруженных бойцов, которых видимо-невидимо, и танки, и пушки.

И что самое примечательное — Коля снова сумел к нам пробраться. На этот раз мы отправили маленького храбреца в другую сторону — на попутном катере за Волгу. Сделали это, несмотря на энергичные его протесты: мальчуган просил оставить его в Сталинграде.

Сталинградская битва — это ожесточенная схватка двух могущественных армий. Участвовали в ней сотни тысяч людей, огромное количество танков, пушек, самолетов. Такой она вошла в историю, и это правильно. Но случалось, особенно поначалу, и по-другому. Нередко натиск врага сдерживала горстка людей, и счет велся не на полки и дивизии.

На моих глазах гибли многие мои товарищи, сам я был тяжело контужен. Но переправа оставалась в наших руках. И это было самым важным: ведь из-за Волги вот-вот должны были явиться наши резервы.

В один из критических моментов, когда казалось, что враг опрокинет нас в реку, я решился на контратаку. При этом, чтобы ошеломить противника, наметили ударить с двух сторон. Своему помощнику Ромашкову я дал пятнадцать бойцов, себе взял «из резерва» десятерых. Вот такими «силами» мы и должны были потеснить немцев.

И что же? Потеснили.