Чекисты

– Без разумения. Нашли какого-то попку, который на всех пишет, что скажут. Так что ждем новых арестов.

Мимо нас катил тележку с надписью «Мороженое» продавец в белом фартуке. Он зычно кричал:

– Мороженое! Эскимо! Вафельный стаканчик!

После поездки наркома торговли Микояна в прошлом году в Североамериканские Соединенные Штаты у нас началось победное шествие мороженого, до того бывшего экзотическим продуктом. В городе заработал хладокомбинат. Теперь мороженщики в киосках и с тележек продавали мороженое в вафельных рожках и картонных коробочках на развес. Ну а еще было такое чудо, как эскимо – брусок на палочке, политый шоколадом.

Я купил две порции эскимо. Одну отдал Фадею, на что тот сказал:

– Хоть так узнаю, что такое сладкая жизнь… Ну так что делать будем, командир особого «эскадрона»?

– Эх, заглянуть бы в материалы дела.

– Это можно. Хозяева мы в нашем доме или нет, – усмехнулся Фадей.

– Предлагаешь сейф с уголовным делом подломить?

– Зачем ломать? Аккуратно заглянуть.

– А если засыпемся? Тогда головы не сносить!

– А нам и так не сносить. Ты же видишь, куда все идет. Зачистят завод, возьмутся за нас. Мы у них как кость в горле.

– Зришь в корень! – Я в двух словах пересказал Фадею мои московские разговоры, в том числе о том, какая репутация стараниями того же Гаевского у меня теперь в Наркомате.

– Мягкотелый соглашатель… Один шаг до «черного воронка», – нахмурился Фадей. – Так нас и завалят. Пора начинать рубить шашкой.

– Давай для начала присмотримся. Второго удара нам нанести не дадут. Так что идею с сейфом прорабатывай, но пока держи про запас. Подождем немного.

– Подождем, – кивнул Фадей. – Только немного. Иначе дождемся…

И правда дождались. Шалву Ломидзе арестовали. И опять при обыске нашли троцкистские брошюры и листовки. Вот так троцкисты и плодятся на земном шаре. Ловкость рук, и никакого мошенничества.

И я понял, что инициативу мы упустили окончательно. Зашло все слишком далеко. Может, Фадей прав, и нам давно уже пора выйти за рамки инструкций и законов? И рубить шашкой?

Но для этого необходимо прояснить расстановку сил.

И я отправился к Гаевскому…

Глава 3

Начальник УНКВД пребывал в оптимистическом состоянии духа. Он любовался лежащим перед ним новым номером областной партийной газеты «Знамя», на всю первую полосу которой раскинулся его портрет – в форме и при орденах. Как же! Верный ленинец, чекист, кандидат в депутаты областного совета народных депутатов. И доволен он этим – трогательно так, как малый ребенок. Вот это его призвание – президиумы, трибуны, газетные призывы. Какого черта он делает в кресле главного чекиста области?

– Ну что, Ермолай Платонович, – самодовольно прожурчал он. – Оценил нас народ. Видит, как мы работаем. Каких хищников отлавливаем. Один «Дизель» чего стоит.

– Хищников? – делано удивился я. – Это кто? Кокошин хищник? Или Шалва Ломидзе, который всем своим нутром преданный человек?

– Преданный? – недоуменно спросил начальник. – Кому?

– Нам. В том числе и НКВД. С его помощью британского шпиона изобличили. Помните?

– До меня еще было.

– И если не знаете, он мой осведомитель. Надлежащим образом оформленный.

– Двурушник, значит, – Гаевский внимательно посмотрел на меня. – Ермолай Платонович, я вас уважаю и ценю как специалиста. Но некоторые вещи лучше не говорить вслух. Вопросы могут быть – что это за осведомители, которые на поверку участники террористической организации?

– Чушь это! Доказательства Грацем из пальца высосаны.

– Да, не зря я велел вас не подпускать к делу.

– Михаил Семенович! А что вы будете делать, когда этот пузырь лопнет? Тогда ведь виноватых начнут искать. И одним Грацем не ограничатся.

– Ермолай Платонович! Такие дела не лопаются. Они уже написаны пером и вырублены топором. Они живут самостоятельной жизнью, не зависящей не только от наших желаний, но порой и от самой истины. Победителей не судят. Победители сами судят. А тех, кто шел не в ногу, бывает и затаптывают, – он расплылся в змеиной улыбке, которую мне захотелось подавить ударом в зубы или хотя бы добрым матерным языком.

Нет, в НКВД не приняты лишние эмоции и грубость. Это в армии считается допустимым и даже порой необходимым орать, материться, а то и доходить до рукоприкладства. У нас же давно повывелись руководители, хватающиеся с матюгами за наган, как прошлый начальник Управления. Отношения большей частью вежливые и вкрадчивые. Здесь не ходят прямо, а деликатно подталкивают друг друга по изломанным коридорам интриг, пересудов и намеков. Ныне даже расстреливают воспитанно и с уважением. А Гаевский – просто воплощение этой корректности.

– Ладно, все это лирика. И не к месту. Что у вас по фальшивомонетчикам? – перевел начальник тему.

– Все отлично. Готовим аресты.

– Вот и занимайтесь. С ворами у вас получается работать куда лучше, чем с врагами народа.